Марк Олден - Гири

— Хорош долг!

Не обратив на эти слова Мэнни внимания, Мичи продолжала:

— Мой отец был нерядовым военнопленным. Вьетконговцы понимали его ценность. Они называли его «продажным орудием империализма». Они не убили его, а стали возить из города в город и показывать людям, как какого-нибудь экзотического зверя... Он был живым примером триумфа коммунизма над капитализмом. Они держали его в трудовых лагерях. Однажды мне удалось пробиться к нему на свидание. Когда охрана отвлеклась на пару секунд, я передала отцу нож, чтобы он смог совершить сеппуку.

— Ну?

— Нож нашли. Отец не успел умереть. Для того, чтобы преподать ему урок, вьетконговцы отрубили ему руку. После этого я еще встречалась с ним. Он просил передать ему какое-нибудь оружие, но я не могла. К тому же каждый раз меня тщательно обыскивали... Мужчины...

«Вспоминать означает страдать дважды».

Лицо ее исказилось судорогой внутренней боли. Она отвернулась в сторону и замолчала. После длительной паузы Мичи продолжала:

— Выполнение долга никогда не дается человеку легко. И все же он должен быть выполнен. В течение трех лет вьетконговцы держали отца живым. У меня была надежда когда-нибудь увидеть его на свободе.

А потом мне разрешили последнее его посещение. Это даже нельзя было назвать свиданием. Просто они привели меня посмотреть... — Она смахнула рукой слезы, блестевшие на ресницах. — Самурай боится только двух форм казни: обезглавливания и распятия. Они знали это! Эти звери, которые держали его у себя, знали про это! Они решили отрубить ему голову и дали мне увидеть это! Они знали, что, приняв такую смерть, он будет страдать и в загробном мире! И они обезглавили его на... моих глазах. Скажи мне, Мэнни, кто должен заплатить за то, что мой отец принял такую грязную и оскорбительную смерть?

Деккер проговорил:

— Не знаю.

— Я знаю. И друзья моего отца из «Джинраи Бугаи» также это знают. Они не фанатики, как вы, американцы, любите их представлять. Они были патриотами своей страны. Их любовь к Родине была столь сильной, что они готовы были ради нее пожертвовать своими жизнями! Когда вы, американцы, отдаете свои жизни во имя Америки, вас называют героями. А когда то же самое делают японцы во имя Японии, их называют сумасшедшими...

Деккер проговорил:

— Тебе все это видится в одном свете, нам в другом.

Она улыбнулась, но это была улыбка горечи.

— Спасибо, что напомнил. А теперь дай мне закончить рассказ о друзьях моего отца. Это люди, обладающие великим чувством верности и преданности, чести, люди с ясным пониманием идеи долга! Они верны друг другу. Они верны высочайшим идеалам справедливости и мужества. Эти категории не имеют никакой ценности в вашем обществе. Вы плюете на все ради пресловутой свободы, которая в результате оборачивается настоящей кабалой! Вы становитесь рабами всего того, что может уничтожить вас!

— Дальше.

— Друзья моего отца не заставляли меня ничего делать. Просто они напомнили мне о том, что я являюсь самураем. Впрочем, я никогда не забывала об этом. Они позаботились о том, чтобы деньги моего отца поступили ко мне. Из банков Токио, Гонконга. Макао, Швейцарии... Деньги и бриллианты. Я стала богатой и могла бы до конца жизни пребывать в благодушии и довольстве, если бы захотела. Но меня каждую ночь терзали бы кошмары, на смертном одре мне было бы очень тяжко и стыдно, а после смерти я бы встретилась лицом к лицу с отцом, матерью, сестрой и мне нечего было бы сказать им...

— Почему друзья твоего отца так заботились о нем и толкали тебя на выполнение долга? Он им что, крестным отцом был, что ли?

— Эти люди были очень напуганы перспективой смерти, когда их зачислили в подразделение «Джинраи Бугаи» в 1945 году. Они были молоды и начали склоняться к малодушию. Именно мой отец вдохнул в них мужество, поднял их моральный и боевой дух, заставил их работать, чтобы позабыть свои страхи.

Тем самым он спас их от бесчестья. Ежедневно по нескольку часов он занимался с ними боевыми искусствами по полной программе, которая включает не только физическую, но и теоретическую, философскую подготовку. Он писал для них боевые гимны и заставлял петь их. Он заставлял их регулярно писать бодрые письма домой. Когда кто-нибудь погибал, он лично следил за тем, чтобы родителям были отосланы личные вещи погибшего, а также письмо от командира, — иногда и от отца, — где высоко оценивалось мужество погибшего. Его должниками, по сути, являются не только те, кто выжил, но и те, кто погиб.