Марк Олден - Гири

Спарроухоук изменился под влиянием последних событий. Он уже не был так уверен в себе, как, например, месяц назад. Мишель Асама вырыла глубокую яму. Спарроухоук отлично понимал, что если ему не удастся спихнуть ее туда, он сам там окажется. Она действовала очень тонко и скрытно. Необходимо было во что бы то ни стало раскрыть все ее загадки и защититься от них. Спарроухоук не терял времени даром.

Сейчас он сидел за своим столом в офисе «Менеджмент Системс Консалтантс». Руки сложил в замок и упер их в подбородок. Длинный прямой нос указывал направление неподвижного взгляда немигавших глаз. Англичанин неотрывно смотрел на телефонный аппарат, — офисной конструкции, без трубки, — установленный прямо перед ним.

За спиной Спарроухоука, на карнизе окна, суетились, ворковали и шуршали крыльями белые голуби. Слева от него сидел Робби. Ноги у него были вытянуты, тело расслаблено. За исключением рук. Он перебрасывал из ладони в ладонь резиновый эспандер. Сожмет несколько раз один кулак, передаст в другой. Его взгляд был замкнут на пульсирующих кулаках, но все внимание было обращено, — как и у Спарроухоука, — на голос с заметным германо-швейцарским акцентом. Этот голос принадлежал человеку, звонившему из Парижа.

— Мы проследили за ней из отеля в Амстердаме до аэропорта «Скипол». Там она села на частный самолет до Парижа. Самолет принадлежал господину... Тетсуо Ишинр. Так, кажется, это надо произносить? Это ведущий алмазный дилер в Нидерландах. Я имею в виду господина Ишино. Мощное состояние и хорошие связи. Он является членом Амстердамской Торговой Палаты. Его дочь вышла замуж за Антона Кестраата. Голландец. Оперирует недвижимостью...

— Слушай, может, ты пропустишь это? — рявкнул Спарроухоук. — Мне абсолютно плевать на дочь господина Ишино и на того педераста, за которого она вышла замуж, неужели это непонятно?! Рассказывай только о Мишель Асаме.

— Понял. Хороо. Ну, у нас, конечно, не было возможности сесть вместе с нею...

Спарроухоук поднял глаза к потолку и что-то беззвучно прошептал, сжав кулаки.

— ...Поэтому мы связались с нашими в Париже, чтобы они ее ждали в аэропорту имени Шарля де Голля. Она приземлилась по расписанию, быстро прошла таможню и на частной машине отправилась в город.

Спарроухоук стал массажировать усталые глаза.

— Хорошо, Дитер... Очень хорошо.

— Да... Она остановилась в отеле «Ришелье», что в самом начале Елисейских полей. Номер на последнем этаже.

— Ты молчишь об обыске. Значит, вам не удалось проникнуть к ней в апартаменты?

— Да, вы абсолютно правы. Нам не удалось. Она не выходила из номера до вчерашнего дня, а потом довольно быстро вернулась. У нас просто не было времени.

— Не выходила из номера до вчерашнего дня? Что это значит?

— То и значит, что не выходила. Заболела. Мы это проверили.

Спарроухоук убрал ладонь с лица.

— Заболела?

— Да. Все время сидела у себя в номере. Даже в коридор ни разу не выходила. Две ночи и один целый день просидела взаперти. Она никуда не отлучалась и мы не могли ошмонать ее покои. К ней вызывали гостиничного врача. Наш информатор узнал от него, что у нее простуда. Вчера она в первый раз вышла на воздух. Пошла за покупками на улицу Фобурга Сент-Оноре. Сначала посетила лавку Ива Сент-Лорена, а потом прошлась и по другим.

— Наблюдение за ней осуществлялось с самой первой минуты ее пребывания в Париже?

— Так точно. Наши люди круглосуточно дежурили в вестибюле отеля и на черном ходе. Нам известно все, чем она занимается в отеле.

— В самом деле? И чем же мисс Асама занимается?

— Делами. Правда, никуда не звонит. Пишет письма.

Спарроухоук наклонился к самому микрофону.

— А... кому адресованы эти послания?

— Не могу сказать. Они надиктовываются и печатаются в ее номере. Она не доверяет почтальонам и отправляет их сама. Вчера, когда выходила за покупками, о чем я уже рассказывал, как раз отправила несколько конвертов. Мы заметили у нее в руках секретарский блокнот...

Спарроухоук с силой обрушил раскрытую ладонь на поверхность стола.

— Черт возьми! Или она очень аккуратная деловая женщина и очень осторожная или... Или она засекла за собой слежку. Одно из двух. А ты абсолютно уверен, что она не покидала за эти два дня Париж?

— Абсолютно уверен, сэр. Не покидала. Она и до сих пор в Париже. Теперь уже выходит в люди. Ведет дела, встречается с алмазными дилерами, резчиками камней и людьми, у которых она собирается кое-что выкупить в частном порядке. Нам известно, что сегодня ее больше всего занимает ожерелье под названием «Лагримас Неграс», что в переводе означает «Черные слезы». Сделано из черных бриллиантов в Бразилии и в настоящее время принадлежит одной итальянской графине, которая утверждает, что это был последний подарок Гитлера Еве Браун.