Сюзан Айзекс: После всех этих лет

— Миссис Мейерс, мы получили звонок относительно вашего мужа. Покажите нам, где он.

Я заметила, что кровь на рубашке Ричи стала коричневой и запеклась вокруг лезвия ножа.

— Миссис Мейерс, мы здесь, чтобы помочь вам.

Внезапно мне на память пришли несколько строк из «Отелло». Я декламировала их как-то Ричи, после того как мы целую ночь занимались любовью. И, когда обнаружили, что наступил день, оба были и удивлены, и недовольны одновременно. «Пусть суждена мне гибель, скрыть не в силах: Люблю тебя, — а если разлюблю, Наступит хаос».

— Миссис Мейерс… — голос полицейского прозвучал как раз в тот момент, когда я почти теряла сознание.

Сержант Карл Гевински из отдела по расследованию убийств округа Нассау выглядел не слишком привлекательным: пышные седеющие светлые волосы были зачесаны назад, оставляя лоб открытым; слегка прищуренные глаза и довольно большой живот. Круглое лицо с большим носом, на который так и хотелось нажать, как на клаксон автомобиля. То ли в результате несчастного случая, то ли драки он был расплющен так сильно, что едва выступал на лице. В самом деле, если вы смотрели на лицо сержанта прямо, оно казалось плоским, имевшим только два измерения, похожим на луну.

— Вы в порядке? — спросил он.

— В порядке. У меня на секунду потемнело в глазах.

Кое-как полицейские провели или, скорее, спровадили меня в библиотеку. Еще несколько полицейских машин подъехало к дому. Через двадцать минут прибыли помощники Гевински из отдела по расследованию убийств. Я хотела снять шинель Ричи. Но, как только я подумала, что надо найти удобный предлог, чтобы переодеться, как мои ноги начали дрожать, будто одна нога умышленно била коленом о другую, как в некоторых отчаянных упражнениях Джейн Фонды. Я ухватилась за ближайшее ко мне кресло у письменного стола и опустилась в него. Этот стол и кресла были первыми из английского антиквариата, приобретенного Ричи. Ящики стола были инкрустированы бронзовыми буквами алфавита. Ричи часто говорил гостям: «Забавно, не правда ли? Мы купили этот стол на аукционе английской мебели». Но, когда его кузина Сильвия, славившаяся своим умением прижать человека к стенке, рассмеялась ему в лицо, он заменил «забавно» на «интересно». Конечно, кузина Сильвия после этого навсегда была вычеркнута из списка наших гостей.

Гевински сел напротив меня.

— Я не хочу давить на вас, но время имеет очень большое значение.

— Я знаю. Но я хочу сказать вам, прежде чем мы начнем беседовать, что я допустила оплошность.

Он ободряюще кивнул головой.

— Расскажите мне обо всем, — мягко и снисходительно, словно священник, готовящийся выслушать ужасную исповедь, сказал он.

— Вы неправильно меня поняли, — поспешила я разочаровать его. — Я имела в виду, что вмешалась в ваше расследование.

— Что же вы сделали?

— На секунду мне показалось, что Ричи, может быть, жив, и я…

— И вы, что?..

— Я попыталась вытащить нож из его груди.

Он не удивился, даже не заворчал на меня. Он просто промолчал.

— Я знаю, мне не следовало этого делать, но я ничего не соображала. Я подумала: он так спокоен, может, он еще жив. Если я сейчас же вытащу нож, он почувствует облегчение. Мне очень жаль, сержант Гевински. Мне, действительно, очень жаль.

— Так что же в конце концов убедило вас, что он действительно мертв?

— Не знаю. Я должна была понять это сразу, но в тот безумный момент надеялась…

— Понимаю. Можете вы ответить еще на несколько вопросов?

— Конечно.

Мои мысли были ясными. Я не нервничала, не сходила с ума от горя. Руки не дрожали, но, когда я попыталась положить ногу на ногу, силы изменили мне.

Гевински уставился на часы. Его широкое лицо не выражало ничего. Я читала про полицейские правила, время — важный фактор — и я знала правило семидесяти двух часов. Если полицейские не найдут преступника в течение трех суток, их шансы падают до нуля.

— Назовите ваше полное имя, — Гевински заговорил так внезапно, что я вздрогнула.

— Роза…

Боже, как я смогу сообщить это Бену? А Алексу? Они с Ричи были в ссоре. А как я смогу объяснить все это своей матери?

— Имя умершего, пожалуйста.

— Ричард Эллиот Мейерс.

Он совсем не похож на детективов, равнодушных к печальным обстоятельствам, которых мы привыкли видеть на экране в исполнении Дана Эндрюса или Тома Беренджера. Нет, суть его характера в другом — он мягкий, как бы бесполый, любит мягкие булочки.

— Род занятий?