Майкл Маршалл - Измененный

Я уставился на него, не зная, стоит ли верить словам такого человека или хотя бы части из них.

— Ясно.

— У меня нет причин тебе лгать, — сказал он. — Ладно. Кто остальные?

— Молодого парня рядом с Уилкинсами я не знаю, — сказал я. — Но слева, мужчина с блондинкой… кажется, это Питер Грант. Точно, он. Владелец «Недвижимости на побережье». Я там работаю. И… Господи, ну конечно, пара по другую сторону. Их я тоже знаю.

— Тони и Мари Томпсон.

— Что это за фотография? Откуда она у тебя?

Фотография исчезла в кармане незнакомца.

— Забавно, — произнес он, хотя в его тоне не было и намека на веселость. Он казался усталым и подавленным, как человек, дела которого идут из рук вон плохо. — Я увез тебя по той причине, что ты только что вышел от Томпсонов. Я подумал, может, ты поможешь устроить мне встречу с ними. Это мы еще решим. Но сейчас до меня вдруг дошло, что у нас с тобой может оказаться гораздо больше общего.

— О чем это ты?

Он протянул руку к вырезу футболки и оттянул вниз. На груди под самой шеей тянулись буквы, точно сделанные ножом — старая, непрофессионально выполненная татуировка. Одно-единственное слово: ИЗМЕНЕН.

Наверное, у меня все было написано на лице. Тот хмыкнул и выпустил натянутую ткань.

— Однажды утром проснулся и увидел, — пояснил он, поднял бутылку с водой и протянул мне. — Наверное, меня накачали наркотиками. Не помню, как той ночью добрался до дома. У меня были синяки на боках и царапины на руках, как будто от чьих-то ногтей. Длинных ногтей, женских. Я принял душ, пытался смыть надпись перекисью водорода, пытался хоть что-нибудь вспомнить. А через полчаса приехала полицейская машина. Знаешь копа по фамилии Баркли? Он еще служит?

— Да, — ответил я. — Он шериф.

— Понятно. Тогда он был еще помощником шерифа и арестовал меня.

— За что?

— Я говорил им: смотрите, парни, что здесь творится. Кто-то сделал на мне татуировку! Они не обратили внимания. Даже не стали меня слушать, когда я сказал им, что уже несколько раз за последние недели видел это слово. Баркли заявил, что я разыгрываю из себя сумасшедшего. Сказал, что я сам себя расписал. Это было так нелепо, что я взбесился и накинулся на него, после чего оказался в наручниках на заднем сиденье патрульной машины. Надо заметить, я встречался с ним и раньше; знал, что Баркли хороший коп и приличный человек. Но в тот день он просто не слушал.

— За что тебя арестовали?

Мужчина отошел обратно к стене, сел. Взял пачку моих сигарет, вынул одну.

— Не возражаешь?

Я покачал головой и, прихлебывая из бутылки, наблюдал, как он прикуривает.

Незнакомец, хмурясь, поглядел на кончик сигареты.

— Было — и быльем поросло, тебя это не касается. Я хочу услышать, что случилось с тобой.

И я ему рассказал. У меня не было причин скрывать. Наверное, я мог бы вскочить и убежать. Он меня не связывал. Я, наверное, сумел бы выбраться из этого дома. Похититель, кажется, не испытывал ко мне неприязни и, скорее всего, не стал бы хватать пистолет, чтобы пристрелить меня.

Но, с другой стороны, мог.

Кроме того, этот человек мог что-то знать о происходящем в моей жизни. Он уже признался, что убил сидящую в углу женщину, значит, вряд ли он из полиции. Конечно, все может быть, но особой разницы нет. Я не сделал ничего противозаконного. Мне приходилось постоянно напоминать себе об этом, но это была чистая правда. Самое смешное — если знаешь, что ничего не делал, а гадости вокруг тебя продолжают происходить, то оказываешься в гораздо худшем положении, чем будь ты преступником с самого начала. Если знаешь, что совершаешь что-то нехорошее, в твоих силах остановиться. Ты понимаешь, о чем надо солгать, а что спрятать.

Но как можно перестать быть самим собой и положить конец своей обычной жизни?

Я рассказал ему о карточках, которые получал, как взломали мой почтовый ящик и от моего имени сделали заказ. Рассказал, что кто-то перехватил мое объявление в Сети о вине, достал бутылки, отравил и продал мне — возможно, пытаясь покончить с Томпсонами. А также что копы хотят со мной побеседовать по поводу странного исчезновения одного парня, который вовсе и не исчезал, потому как я видел того вчера вечером, спустя уже много времени с момента, как копы начали расследовать это дело.

Последняя часть рассказа его как будто заинтересовала, но он не стал перебивать.

Я рассказал, что сегодня утром проснулся в квартире одной девушки (квартире, которая, может быть, находится всего в половине мили пути от этого дома) и обнаружил, что слово написано на двери ванной ее кровью. Как затем ворвалась незнакомая женщина, увезла меня оттуда, но я сбежал от нее, когда та начала плести мне какую-то лишенную смысла чушь.