Майкл Маршалл: Измененный

— Доброе утро, — произнес я. Несколько громче, чем требовалось, и с немного рассеянным видом, чтобы всем стало ясно — я не только уже приступил к работе, но и вовсю тружусь.

Мой голос отозвался эхом от дальней стены и вернулся, не вызвав бурной реакции. Отделение «Недвижимости», размещенное на территории «Океанских волн», не большое и не роскошное. Всего лишь маленький филиал компании, шикарные офисы которой расположены в торговом комплексе «Океанский вид», а еще в Сарасоте, Брадентоне и Тампе. Мой офис занимается главным образом перепродажей квартир на территории самих «Океанских волн», хотя как раз сейчас я пытаюсь изменить существующее положение.

Комната, в которой мы работаем, прямоугольная, примерно шесть на восемь ярдов, правда, сам я лично не измерял, и в ней достаточно места для трех письменных столов: моего, Каррен — она уже здесь, шлепает по клавишам — и еще Джанин, помощницы, которая занимается второстепенными, но крайне необходимыми делами: подтверждает запланированные встречи, совершенно не понимает, чего хочет от нее компьютер, и развешивает в витрине фотографии, всегда криво. Ее пока не видно — вся в делах, как всегда в это время суток, впрочем, и все остальное время тоже.

— И тебе того же, друг Билли.

Каррен в своем дежурном деловом прикиде: миленькая белая блузка и облегающая синяя юбка до колена, чтобы продемонстрировать лодыжки, форма которых доведена до совершенства на теннисном корте. В прошлом, как говорят, Каррен подавала большие надежды, даже собиралась стать профессиональной спортсменкой. Судя по тому, что я видел — нам позволено пользоваться объектами на территории курорта, — она и в двадцать девять может дать фору любой, как и во всем остальном. Лично я играю в теннис, чтобы не ударить в грязь лицом, когда это важно для дела; ну, еще бегаю по корту, если жене вдруг захочется размяться. Побеждать в спорте — вовсе не то, что побеждать в делах, так же как «Искусство войны» нисколько не похоже на свод правил поведения в офисе. И только попробуйте ткнуть мне в нос этими шаблонами 80-х годов — полетят клочки по закоулочкам.

— А Джанин у нас…

— Поехала к врачу. Ребенок подхватил какую-то заразу.

— Опять?

Каррен картинно пожала плечами, отчего длинные темные волосы зазмеились по плечам. Единственное, в чем мы с ней безоговорочно единодушны: Джанин — совершенно бесполезное существо, а ее дитя — просто ходячая болячка.

— Поклялась, что к часу вернется, чтоб ей никогда не похудеть.

— К часу меня уже не будет. У меня в Сиесте встреча.

Каррен снова сосредоточилась на клавиатуре, не желая заглатывать брошенную наживку. Наверное, это очко в ее пользу; хотя, может, она просто меня не услышала?

Подходя к своему столу, я заметил, что на нем что-то лежит. Заметить это было нетрудно, потому что мое рабочее место самое аккуратное во всей Сарасоте, а может, даже на всем побережье Флориды. Правда, до меня доходили слухи, что у какого-то парня из Санкт-Петербурга на рабочем столе не было вообще ничего. А у меня посреди стола лежала прямоугольная карточка, несколько больше визитки, но меньше почтовой открытки.

Я взял ее, перевернул. На обратной стороне было написано только одно слово:

ИЗМЕНЕН

— Какого черта?

— Что?

— Что это за ерунда у меня на столе?

— Понятия не имею, — Каррен ответила, не оборачиваясь. — Доставили с почтой. Может, вирусный маркетинг?

— Вирусный маркетинг?

— Ты наверняка знаешь, что это. Приходит как будто от знакомого. С тобой вроде делятся тайной информацией: рекламируют что-то такое классное, нужное, от чего ты никак не можешь отказаться; такое современное, что плюнуть хочется.

Я снова поглядел на карточку в руке. Матово-черная с обеих сторон, на лицевой стороне жирными белыми буквами напечатано только одно это слово, к изнанке приклеен стикер с моим именем и адресом компании, отпечатанными на лазерном принтере. Стикер наклеен безупречно ровно.

— Я могу отказаться, — сказал я и бросил карточку в мусорную корзину.

Я просмотрел электронные письма, сделал несколько звонков — только по делам «Недвижимости»; остальные звонки я делаю со своего сотового, когда рядом нет посторонних, — и ушел из конторы в самом начале двенадцатого. Над головой сгущались тучи с пурпурным отливом, обещающие проливной дождь. Единственная неприятность заключалась в том, что в преддверии грозы воздух сделался еще гуще; земля выдыхала последние капли влаги из раскаленных легких, спеша очиститься перед грядущим дождем. Впечатление складывалось такое, что стоит протянуть руку и выжать воздух, и из него действительно потечет.