Эрик Ластбадер - Кайсё

— А что он думал о вас? — поинтересовался Николас.

— О, говорил он, ты другая, Челеста. Ты умная. Теперь ум — это такая черта женщины, с которой мужчина может смириться.

Николас рассмеялся, но он видел, что для нее это было не смешно. Впервые у него промелькнула мысль, что ее отношения с отцом не были безоблачными.

— Так что в некотором отношении ваш отец был старомодным итальянцем.

— Нет, он был венецианцем, а это совсем не одно и то же. В нем текла кровь карфагенянина, жителя греческих островов и бог знает еще кого. Из того, что мне удалось узнать от него, я поняла, что он полагался на мнение и советы моей матери. Она была необыкновенной женщиной, так любил говорить мне мой отец, наполняясь гордостью за себя... и за нее. — Она опустила голову, но он успел заметить, как затуманились ее глаза. — Она погибла при пожаре. Было много людей: соперников отца, суеверных женщин, которых пугал ее отход от того, что, по их мнению, было естественным порядком, которые верили, что ее лишил жизни Бог или священнике, что она умерла, как еретик на костре.

— Когда это случилось?

— Мне еще не было и года.

Тенты, спускавшееся с колоннад, расцвечивали их лица полосками, бросали длинные тени у их ног. Кругом были закусочные и антикварные магазины, бистро, мелкие фирмы. Тут же находилась и компания «Авалон, Лтд.».

Николас, посмотрев через площадь, увидел фасад ее здания. В нем не было ничего особенного — просто обычное торговое помещение с надписью на витринном стекле: «Авалон Лтд. Моделирование и ручное изготовление масок».

Челеста смотрела на дверь, ведущую в помещение фирмы.

— Он может быть там, — заметила она. Затем после длительной паузы спросила: — Вы ничего не чувствуете такого, что бы подсказало нам, жив или нет Оками-сан?

Николас, заметив сильное напряжение в ее голосе, решил было солгать ей. Но что хорошего это могло дать? Он сказал:

— Думайте обо мне, как об охотнике. Иногда, когда дует благоприятный ветер и позволяют другие условия, я могу чувствовать наличие дичи еще до того, как увижу ее, во не каждый раз.

— Тогда, может быть, он уже мертв.

Изредка падали, кружась в воздухе, листья. Через один из переулков на площадь въехала полицейская патрульная машина. Она медленно следовала по окружающей площадь улице, на какое-то время остановилась, но мотор продолжал работать, затем поехала дальше и скрылась в воротах на противоположной стороне. Появилась пара средних лет. Женщина стала рассматривать путеводитель, а мужчина делал снимки фонтанов и голубей. Они также не задержались надолго.

Все это время Челеста не отрывала глаз от фасада торгового дома на другой стороне галереи.

— Пора посмотреть, что делается внутри, — предложил Николас.

— Я боюсь. У меня предчувствие, что там Оками-сан и что он мертв.

— Челеста, так или иначе, но мы должны это выяснить.

— Подождите минутку, ладно?

У нее на лице вновь появилось то отсутствующее выражение, которое он заметил раньше, когда ей показалось, что она увидела Мессу лете.

Она направилась в ближайшее бистро на углу галереи. Николас задумался о ее загадочной жизни. То, что она рассказала, произвело на него сильное впечатление, и, однако, совершенно неожиданно он почувствовал, что знает о ней так же мало, как и раньше. Это было очень странно.

Он раздумывал об исходящем от нее излучении, то притягивающем, то ускользающем, когда заметил, как она вышла из-под тента с боковой стороны бистро, шмыгнула в боковой выход, даже не посмотрев в его сторону.

Николас быстро пошел за ней следом. Она двигалась к выходу с площади через северную арку. Затем вдруг повернула налево и направилась в сторону улицы Франк-буржуа.

Было предобеденное время, и улицы становились все более оживленными. Челеста пошла быстрее. Потом, как прутик, захваченный потоком реки, она исчезла за углом. Николас побежал, так как почувствовал мглу, зловещий пульс безмолвного хора кокоро, монотонное пение, которое вызывает черную вибрацию, подобную отчаянному трепетанию мухи, попавшей в сеть паука, отражающей...

«Мессулете!» — пронеслось в его голове.

Николас бросился за угол, почти столкнулся с женщиной средних лет, несущей в руках сумки, наполненные продуктами. Он извинился и, не глядя на нее, побежал дальше.

Задыхаясь, он несся по улице, чувствуя, что Челеста приближается к враждебным излучениям. Он следовал за ней, руководствуясь своим внутренним глазом тандзяна, своим ощущением, применяя положения Тау-тау. Николас знал, что должен так поступить, чтобы спасти ее. Но он также знал, что, расширяя зону своей власти, он тем самым настораживает прячущееся от них существо.