Эрик Ластбадер - Зеро

Выследить лисицу никак не удавалось, но Филипп все больше оживал и расправлял плечи. Его мозг быстро усваивал отцовские уроки и начинал делать собственные умозаключения. Уже в третью-четвертую охотничью вылазку сын перехватил инициативу и первым указывал направление, куда вели следы.

Кончилось дело тем, что именно Филипп сообразил, почему они всегда теряли след на дне ручья. Лиса становилась здесь более осторожной, и в этом месте исчезали всякие признаки ее присутствия. Преследователи каждый раз бывали озадачены и ни с чем возвращались восвояси. Отец утверждал, что лисы на день забираются в сухие заросли травы или тростника и спят, обернувшись для тепла пушистым хвостом. Но по берегам ручья было полно покинутых барсучьих, ондатровых и прочих нор, а Филипп каким-то первобытным охотничьим инстинктом чуял: надо искать вблизи места исчезновения следа. Когда он сообразил, что лисица скорее всего заняла одну из старых нор, его охватил и переполнил восторг озарения.

Филипп высказал догадку, и в ответ ему чудесной музыкой прозвучал отцовский голос: «Она твоя, сынок».

Следующее воспоминание: он поднимает «ремингтон» и прицеливается.

И, наконец, самый яркий момент, врезавшийся в память, замороженный во времени, как хрустальная вода в ручье: лиса впечатывается в стену норы, и красная глина, налипает на серебристо-золотой мех.

Лисица была для него кем-то вроде гангстера — грабителем, убийцей и разрушителем. Или сарацином среди христиан. Выследив и стерев ее с лица земли, Филипп почувствовал глубочайшее удовлетворение. Он словно исправил великое зло.

На следующий же день после того, как Филипп Досс предал земле тело своего отца, он продал ферму, а еще через день покинул родной городок на том самом скором товарном. Он ехал «зайцем» на рабочей площадке вагона, мимо проплывали холмы западной Пенсильвании, а Филипп вспоминал рыжую лисицу. Он и после постоянно помнил о том, как выследил и настиг хищника, и эти воспоминания лишили его покоя и обрекли на скитания. Он переезжал из одного городка в другой, но нигде не обрел душевного равновесия. Читая репортажи в разделах судебной хроники, он все больше убеждался в несоответствии возмездия преступлению. В больших городах весы правосудия оказались совсем уж кривобокими: судебная машина часто буксовала на скользкой и грязной почве политики. В Чикаго Филипп некоторое время пробовал себя на поприще блюстителя порядка, но, не признавая никаких партий и авторитетов, постоянно конфликтовал с окопавшимися в городской полиции политиканами.

В очередной раз сев на поезд, Досс двинулся на восток, в Нью-Йорк. Шел уже 1940 год, и в мире громыхала война. Вот тут-то Филипп и нашел свое призвание: записался в армию. Он получил возможность участвовать в исправлении величайшего из зол.

В период базовой солдатской подготовки анархическая натура Филиппа доставила ему массу неприятностей. По счастью, у сержанта-инструктора был наметанный глаз, и Досса перевели в спецподразделение, готовившее разведчиков для ОСС (оперативной секретной службы). Сержант верно оценил его качества — Филипп принадлежал к той особой породе людей, для которых боевая задача — прежде всего. Он никогда не отказался бы от ее выполнения ради собственной безопасности и не мучился страхом смерти. К тому же Досса будто окружала невидимая аура, хранившая не только его самого, но и защищавшая тех, кто находился рядом.

Начальники в разведшколе ОСС постарались до конца выявить качества Досса, полностью раскрыть его возможности. Для этого они прогоняли его сквозь наиболее суровые психологические и изнурительные физические проверки. И чем сложнее было задание, тем с большей радостью Филипп подвергался испытанию.

Когда же настало время настоящих боевых заданий, к Доссу прикрепили «совместимого» напарника. Под таковым подразумевался человек, способный и дружески сблизиться с Филиппом, и сгладить его недостатки, иными словами, обуздать анархический дух.

Лейтенант Джоунас Сэммартин и Филипп Досс продвигались вслед за двузубцем союзнического наступления на Тихом океане. Они не участвовали в боях в общепринятом смысле слова. Джоунас специализировался по дешифровке. Подключившись к японским линиям связи, он получал необходимую информацию, а Филипп с тщательно отобранными солдатами совершал ночной рейд во вражеское расположение. Маленький отряд наносил максимально возможный ущерб противнику и, не оставив ровным счетом никаких следов, растворялся в ночи.