Эрик Ластбадер - Плавучий город

— Я хочу попросить тебя сделать кое-что... необщепринятое, — продолжил Николас.

Она усмехнулась:

— Разве мы уже не сделали этого?

— Но я хочу заглянуть в тебя еще глубже, быть может, ты обладаешь даром провидицы? Ведь ты же знала, что мы будем вместе...

Она подняла голову и посмотрела ему в глаза.

— Нет у меня такого дара, не бывает видений или предчувствий. Были видения, только связанные с тобой.

— Дай мне, по крайней мере, проверить, Я ведь тандзян и многое могу увидеть.

— Что, например?

— Пока не знаю.

— Можешь узнать мое прошлое или будущее?

— Такой силы у меня нет. И нет ни у кого. Дай мне свои руки. Не бойся.

Он почувствовал, как она расслабляется по мере того, как его духовная энергия вливается в нее. Ее мозг погружался в глубокий сон. Проникнув в глубь ее существа, он увидел, что Сейко не обладает силой озарения. Для того чтобы научиться и овладеть этой силой, ему придется найти Оками. Он отпустил ее руку, и глаза девушки медленно открылись.

— Как ты себя чувствуешь?

— Прекрасно. Я ... чувствую себя хорошо. Ты нашел то, что искал?

— Нет.

— А что ты можешь сказать о моей жизни?

— Я о ней знаю не больше, чем прежде. Я уже говорил тебе, что не умею читать мысли.

Она кивнула и отняла свои руки.

Он с любопытством взглянул на нее.

— Ты совсем не похожа на ту женщину, которую я нанимал.

— В Токио я была японкой. — Сейко поднялась с места, чтобы вымыть тарелки. — Здесь же, в Сайгоне, я становлюсь вьетнамкой.

— Ты сказала, что у тебя отец — вьетнамец. Он еще жив?

Молодая женщина поставила кипятить воду для чая, взяла фруктовый нож и стала очищать плод.

— Да. Он политик, хотя это слово не вполне подходит в данном случае. Вьетнамская политика настолько тесно сплетается с торговлей, продажей услуг тому, кто больше заплатит, с переменой идеологии при малейшем намеке на переворот, что само слово утратило общепринятое значение. — Она оторвала взгляд от плода и как-то странно поглядела на Николаса. — Мой отец работал на многих разных людей. Он ловкий, что и помогло ему выжить и процветать так долго.

— Не потому ли Ван Кьет выполняет твои приказы?

— Отчасти. — Она аккуратно очистила плод. — Но я достаточно влиятельна здесь и сама по себе.

— Что тебе известно о той женщине, которая была со мной и погибла?

— О Бэй? Я ее знаю. Ее многие тут знают как представителя одного международного агента по продаже оружия.

— Она рассказала мне, что была независимым посредником.

Сейко с вызовом рассмеялась.

— Это Вьетнам. Ни одна женщина здесь не может быть независима. И нет у нее никакой власти.

— У тебя, кажется, есть.

— Но я никогда не говорила, что независима. Даже при влиянии, которым пользуется мой отец, такое было бы невозможно. — Сейко нарезала ломтиками коричневое яблоко, разрезала на продольные ломтики банан и все это уложила на тарелку вместе с другими фруктами. — Здесь у женщин нет никаких прав. Даже если они заслужат какое-то уважение, его оказывают неохотно и очень недолго.

— Итак, у тебя два работодателя: «Сато интернэшнл» и...

— Я работаю на человека по имени Сидаре, у которого здесь разнообразные интересы.

— Сидаре? Он не вьетнамец?

— Нет, не так уж много вьетнамцев имеют власть. — Она пожала плечами. — Но так здесь было всегда. В мировой геополитике мы играем немаловажную роль только благодаря своему географическому положению. Вьетнам десятилетиями был пешкой в игре, но это далеко не все осознавали.

— Ты говоришь об этом с горечью.

— А чему же мне радоваться? За все время существования страны она подвергалась то одному нашествию, то другому. У нас не осталось собственной культуры. Музыка у нас французская, кухня — смешанная, а стремимся мы выглядеть как американцы.

— Мне трудно судить, но, вероятно, ситуация действительно тяжелая.

— Я ощущаю ее острее, чем другие, ведь я наполовину японка. И в Токио чувствую себя по-другому. Там еще сохранилась самобытность народа, культура, обычаи. Но ведь все это не совсем мое...

— Сейко, я не могу допустить, чтобы ты работала на две компании сразу. Это грубое нарушение принципов безопасности, — перешел Николас к другой теме, а про себя подумал, что в Токио серьезно подозревают, что именно Сейко помогала Масамото Гоэй, одному из руководителей проекта «Ти», которого поймали на торговле микросхемой нейронной сети «Ти» в компании с Винсентом Тинем.

— Теперь ты уволишь меня?

— Только если ты меня вынудишь. — Что толку увольнять, продолжал размышлять Николас. Необходимо узнать, правду ли она говорила. На кого она все-таки работает, кроме него? Важно было создать у нее впечатление, что он ей доверяет. Он боялся, что если это ему не удастся, то он никогда не узнает правду о ней. — Тебе придется выбрать или ту, или другую работу.