Эрик Ластбадер - Мико

Он не испытал никаких мук совести, солгав им и даже выписав ложное свидетельство о смерти. По правде говоря, этот поступок преисполнил его сознанием собственного благородства. Он читал в газетах о скандальном самоубийстве заместителя министра Симады и о найденных впоследствии уликах против него.

“Эта женщина немало перенесла, — подумал он. — Пусть же почит с миром и от естественных причин, дабы не давать воли злым языкам”.

У хозяев фуядзё не было желания тратить время, объясняя Акико, что произошло. И в конце концов она поняла, какой будет ее жизнь отныне и до самого смертного часа. И умрет она, быть может, точно так же, как умерла ее мать, утратив волю к жизни. Сознавать это было совершенно невозможно.

В ту же ночь Акико собрала свои пожитки, почти так же, как это делала Икан в ночь перед отъездом с фермы родителей в далекой глубинке. Она захватила несколько вещиц своей матери, которые она любила и не хотела оставлять в фуядзё, где их присвоили бы местные мародеры. Запихнув все это в небольшой побитый бамбуковый чемоданчик, она под покровом ночи незаметно выскользнула из этого дома. Работа там была в самом разгаре, и это помогло ей улизнуть незамеченной.

Вскоре она пересекла узкую улочку и, завернув за угол, торопливо зашагала по темному переулку. Она шла быстро и уверенно, пока не оставила Ёсивару далеко позади. Она ни разу не оглянулась и больше никогда не возвращалась туда.

Разумеется, за ней гнались. Они имели на это полное право. Акико была очень ценным товаром, способным приносить доход много лет. Заправилы фуядзё не имели никакого отношения к якудза. Тем не менее, основатели “замка, не ведающего ночи”, были суровыми дельцами, и их потомки, унаследовавшие этот дом терпимости, мало чем отличались от своих предков. И хотя оккупационные силы разогнали Ёсивару и фуядзё, естественно, был вынужден сменить адрес, его заправилы восприняли бегство Акико весьма неодобрительно. Правду сказать, дни хотели как можно скорее поставить все на свои места и с этой целью отрядили двух головорезов, велев им возвратить девочку туда, где ей надлежало находиться, а в случае, если это окажется невозможно, самым суровым образом покарать ее за вероломство.

Впервые Акико заподозрила, что ее преследуют, когда заметила две движущиеся тени, одна виднелась впереди, вторая — позади, на расстоянии двух домов. Она и вовсе не заметила бы этих теней, ведь они двигались совершенно бесшумно, если бы не кошка. Четверо крошечных котят прилипли к ее набухшим соскам, когда Акико, спотыкаясь, вступила на пятачок, который кошка считала своей вотчиной. Вздрогнув, кошка вскочила, выгнула спину и зашипела на незваную гостью, обнажив клыки; ее красноватые глаза сверкали в тусклом свете.

Акико вскрикнула, сердце ее болезненно сжалось и затрепетало; она шарахнулась в сторону, спасая голову и плечи от рассерженной кошки, а ноги ее тем временем скользнули по мостовой в противоположную сторону. Тогда-то Акико и заметила слаженное движение теней, и ее глаза расширились. Она прижалась к какой-то холодной стене и посмотрела по сторонам. Нигде никого. Тишина. Машин не было, и улица выглядела нереально. Поблизости не оказалось и кобана — полицейской будки.

Она все еще находилась в районе Асакуса, где царили древние нравы, остатки Токио прошедших столетий. Дома тут были маленькими и приземистыми, сделанными из дерева и вощеной бумаги, как некогда во всей Японии. Никаких башен из стали и стекла, как в других районах города. Акико, сердце которой по-прежнему колотилось, отошла от ощетинившейся кошки. Теперь она была уверена, что длинная рука фуядзё уже тихо тянется к ней. Но девочка решила, что им не удастся вернуть ее в это ненавистное место. Она скорее умрет, но прежде обязательно изувечит кого-нибудь.

Неистовая ярость захлестнула ее как волна, как испепеляющий жар, который долго накапливался в ней и который прежде она почти не осознавала. Акико быстро присела, уголком глаза заметив какое-то черное пятно, мутное и размытое, которое промелькнуло подобно бегущей туче, на миг скрывшей лик луны.

Она без колебаний открыла свой бамбуковый чемоданчик и достала оттуда пистолет, совсем маленький, двадцать второго калибра, с перламутровой рукояткой, хорошо смазанный и в полной боевой готовности. Он был заряжен, и Акико дважды проверила это, прежде чем забрать его из тайника под футоном матери. Зачем Икан было нужно это оружие? Этого Акико понять не могла, но в тот день, год с лишним назад, когда она нашла пистолет, у нее достало ума никому об этом не говорить, даже с матерью она не поделилась своим открытием. И сегодня она решила не оставлять пистолет. Теперь она поняла почему.