Эрик Ластбадер - Возвращение Борна

Часом позже подъехал фургон компании, в которой работал Оскар. За рулем находился он сам, а при нем были новая одежда, полотенца, простыни, а также антибиотики для Борна. Кроме того, он вручил им термос с горячим кофе. Забравшись на заднее сиденье, они переоделись, а Оскар взял большой пластиковый мешок и сложил в него их прежнюю, промокшую и изорванную одежду. Всю, кроме удивительной куртки Хана. После этого он вручил им еду и минеральную воду. Все это мужчины поглотили с рекордной скоростью.

Если Оскар и удивился, увидев раны Борна, то не подал виду, из чего Хан сделал вывод: его агент решил, что их атака на штаб-квартиру «Гуманистов» увенчалась триумфальным успехом. Борну Оскар передал легкий портативный компьютер.

— Схемы всех основных и вспомогательных систем отеля загружены на жесткий диск, — пояснил он, — а также — карты Рейкьявика, его окрестностей и еще кое-какая базовая информация, которая, как я подумал, может вам понадобиться.

— Я просто потрясен! — сказал Борн, и Оскар просиял от удовольствия. Однако на самом деле эти слова были адресованы Хану.

Телефон Мартина Линдроса зазвонил в одиннадцать часов с чем-то утра по Гринвичу. После этого он прыгнул в свою машину и уже через восемь минут затормозил у ворот больницы Джорджа Вашингтона, хотя обычно этот путь занимал у него не менее четверти часа.

Детектив Гарри Гаррис находился в палате интенсивной терапии. Прорваться через кордон больничных охранников Линдросу удалось лишь с помощью служебного удостоверения, а затем кто-то из вечно спешащих больничных обитателей проводил его до нужного места. Линдрос отдернул занавеску, которая огораживала с трех сторон больничную койку, и, шагнув вперед, снова задернул ее.

— Что с тобой стряслось? — спросил он.

Гаррис лежал на постели столь же беспомощно, как Иисус Христос когда-то висел на кресте. Лицо его опухло и лишилось красок, верхняя губа лопнула, а под левым глазом чернела глубокая рана с наложенными на нее швами.

— Меня уволили — вот что стряслось.

— Ничего не понимаю, — мотнул головой Линдрос.

— Помощник президента по национальной безопасности вызвала моего босса. Сама. Напрямую. И потребовала, чтобы меня уволили. Вышибли без выходного пособия и пенсии. Именно так он изложил мне суть дела вчера, в своем кабинете.

Руки Линдроса сжались в кулаки.

— А дальше?

— Что значит «а дальше»? Он меня уволил! Вышиб пинком под зад! Разжаловал, несмотря на мою многолетнюю и безупречную службу.

— Я спросил, как ты оказался здесь?

— А-а, это... — Гаррис повернул голову на подушке и уставился в стену. — По-моему, я напился.

— По-твоему?!

Гаррис повернул голову к Линдросу, глаза его засверкали от злости.

— Ладно, я не просто напился, а надрался, нажрался, как свинья, — тебя это устраивает? Я считал, что не заслужил такого!

— Но с обычного похмелья такой рожи не бывает!

— Да, черт побери! Я повздорил с парочкой байкеров, и, если мне не изменяет память, эта ссора обернулась крупной потасовкой.

— Зная тебя, я могу предположить, что ты сам напросился на драку.

Гаррис ничего не ответил.

Линдрос провел ладонью по лицу и бесцветным голосом произнес:

— Я помню, что обещал тебе заняться этим, Гарри. Мне казалось, что ситуация — у меня под контролем, я даже частично задействовал самого Директора. Но откуда мне было знать, что помощник президента по национальной безопасности нанесет удар первой?

— Да пошла она! — устало проронил Гаррис. — Пошли они все... — Он горько усмехнулся: — Знаешь, как говорила моя мама? «Ни одно доброе дело не остается безнаказанным!»

— Послушай, Гаррис, я ни за что не сумел бы раскрутить всю эту интригу с Шиффером без твоей помощи.

Поэтому я ни за что не брошу тебя на произвол судьбы. Я вытащу тебя из всего этого дерьма, обещаю!

— Правда? Хотел бы я узнать, как это тебе удастся!

— Великий полководец Ганнибал сказал однажды: «Мы либо найдем выход, либо проложим его сами».

Когда с приготовлениями было покончено, Оскар отвез их в аэропорт. Что касается Борна, то он был счастлив, что машину ведет кто-то другой, поскольку все его тело продолжала разламывать нестерпимая боль. Однако при этом он оставался начеку и был готов действовать. Он испытывал профессиональное удовольствие, наблюдая за тем, как Оскар то и дело поглядывает в зеркало заднего вида, пытаясь определить, нет ли за ними «хвоста». Нет, похоже, их никто не преследовал.