Эрик Ластбадер - Вторая кожа

Кава сообщил Линнеру номер квартиры, в которой жила Лонда. Было видно, что у него что-то все время вертится на языке. Наконец он не выдержал:

— Иногда она использовала нас в качестве телохранителей. Но когда поднялась повыше, то не захотела больше иметь с нами дела.

Николас припарковал мотоцикл и вошел в вестибюль дома, который ему указали. Дверь, ведущая к квартирам, была закрыта, а на соседней стене находилось множество звонков, каждый из которых был обозначен буквой и числом. Никаких имен не было. Он нажал звонок в одну из квартир, расположенных над квартирой Лонды. Ответа не последовало. Он попробовал еще раз и еще один с тем же успехом.

Дверь с улицы открылась, и вошла старая леди, нагруженная пакетами. Она была благодарна ему за то, что он подержал пакеты, пока та вставляла ключ в замок, и открыл перед ней дверь. Николас вернул ей пакеты, и она кивнула ему в знак признательности.

— Я ищу миссис Окусимо, — сказал он. — Вы ее не знаете? Она занимает квартиру Е 29.

Когда он вошел в дверь, женщина посмотрела на него, но ничего не сказала. Не желая входить вместе с ней в лифт, Николас предпочел подняться по лестнице и дошел до квартиры Лонды без всяких приключений. Постучав в дверь, услышал чей-то приглушенный голос:

— Кто там?

Он постучал еще раз, и дверь открылась.

Перед ним стояла женщина в домашнем кимоно с темными миндалевидными глазами и длинными черными волосами.

— Боже мой! — вскрикнула хозяйка квартиры, остолбенев от неожиданности.

И у нее имелись на то причины. Это была Хоннико.

Она сняла парик из длинных черных волос — из-под него показалась ее короткая стрижка — и, тряхнув светлыми волосами, сказала:

— Не хочу знать, как вы нашли меня здесь, но вы не должны были приходить.

В глазах Хоннико он, однако, прочел что-то другое.

— Разрешите войти? — спросил Николас, играя на чувстве, которое женщина тщетно старалась скрыть.

— Мне не кажется, что это очень хорошая идея.

Но, как и при их первой встрече в ресторане «Услада моряка», Хоннико поняла, что он все равно не уйдет, молча кивнула и отошла в сторону. Линнер оказался в светлой квартирке с двумя спальнями и стандартным низким потолком. Мебели было немного: дорогая софа из кипарисового дерева, мягкие кресла, обеденный стол со стульями. На стене на цепочке висело серебряное распятие, а на одной из многочисленных книжных полок рядом с томиками всех видов и размеров стояла мраморная статуэтка Девы Марии. Короче говоря, эта квартира совсем не походила на жилище исполнительницы садо-мазохистских номеров — да и на жилище метрдотеля тоже.

Хоннико, стоявшая сложив руки на груди, немного насмешливо улыбнулась Николасу. Это была женщина из мира теней, привыкшая держать при себе свои мысли и эмоции, которую научили этому жестокие уроки жизни.

— Все написано на вашем лице. Вам не нравится, чем я занимаюсь. Что ж, какая есть, такая и есть! Да, я не та потерявшаяся простушка, за которую вы меня приняли там, в Роппонжи, и которую могли пожалеть. Вы насильно ворвались в мой мир, и теперь, когда вы уже здесь, он вам не нравится, вы полны презрения и отвращения к тому, чем я занимаюсь, и к тому, кем являюсь. — Она выпалила все это единым духом, отступая при этом назад, пока не уперлась в стену, на которой висело распятие, — то есть отошла от Николаса так далеко, насколько ей позволили размеры комнаты.

— Интересная теория, — сказал незваный гость. — Но это совсем не то, что я думаю. Это вы сами так считаете.

— Что именно?

— Вы чувствуете презрение и отвращение к самой себе. Вы ненавидите себя, Хоннико? Или, может быть, мне следует называть вас Лондой?

— Как хотите. — Она отвернулась. — Это не имеет значения.

— Так ли это? — Он посмотрел на нее с некоторым любопытством. — Ведь где-то под этой броней цинизма бьется сердце незаурядной женщины.

— Прекратите это!

— Женщины с острым умом, редкостной интуицией, со своим мироощущением, симпатиями и антипатиями...

— Прекратите, я вам говорю! — крикнула Хоннико.

Он остановился прямо перед ней.

— Удовольствие и боль, мечты и страх. Их так много в жизни! Они заставляют вас носить маску, чтобы защитить себя. Кто вы такая, знаете ли вы это сами?

— Вы негодяй! — выкрикнула женщина, вцепившись в Николаса, и с силой прижалась дрожащими, мягкими губами к его губам, ее горячий язык искал его язык.

Потом, неожиданно, она отшатнулась от него и упала, роняя на пол книги. Стараясь подняться, Хоннико смотрела на Николаса как на дьявола.