Эрик Ластбадер - Французский поцелуй

— Ты даже не сказал мне, зачем мы сюда забрались.

Волшебник усмехнулся.

— А тебе разве не все равно, Мясник? У тебя в голове ведь есть собственная программа действий.

— Не понимаю, что ты этим хочешь сказать.

— А то, что ты самый аморальный из всех сукиных детей, которых я встречал. Что касается меня, то я знаю, что такое закон, и я посвятил свою жизнь тому, чтобы научиться обходить его. Закон, видишь ли, писан для маленьких людей. Для них он необходим: держит их в узде. Но мне он страшно мешает, и я пытаюсь изыскать способы, как его культурненько нарушить. Ну а ты, со своей стороны, понятия не имеешь о том, что такое закон. Для тебя это абракадабра. Давай представим себе его в виде магнита. У большинства людей есть какая-то полярность: положительная или отрицательная, — и поэтому они или притягиваются им или отталкиваются. А ты, дружище, вообще лишен полярности. Ты существуешь вне закона, абсолютно оторвавшись от него.

Терри приходит в голову, как озарение свыше, что Вергилий ему в этом завидует. Вот уж не думал, что он способен на зависть.

И еще ему приходит в голову, что Волшебник так и не сказал ему, что отряд будет делать в Ангкоре. На первый взгляд, это место не имеет ничего общего с войной. Но затем он вспоминает слова Вергилия о том, что теперь война подошла к порогу Камбоджи. Никсон и Киссинджер знают об этом. Может, и генерал Абраме тоже знает, хотя, если судить по словам Волшебника, может, и не знает.

По мере их приближения к Меконгу они оставляют позади низменные, покрытые водой рисовые поля и возвращаются в более привычные им джунгли. Но теперь они не единственные ночные хищники. В этой части страны водятся тигры.

Их коричнево-зеленый, удушающе тесный мир кажется маленьким, как жемчужина, инкапсулированная в радужное тело какого-то жуткого морского животного. Они одни, отторгнутые от всего остального человечества, четыре дня и четыре ночи бродя по стране, которую, по словам Доминика, давно покинул Бог.

Кроме жары и влажности, есть еще нечто, давящее на психику в диких местах, через которые лежит их путь, и Терри буквально физически чувствует этот груз на своих плечах. Он ощущает себя сиротой без семьи и даже без утешения, которые могут дать воспоминания. Как будто эти проклятые места, этот воплощенный зеленый ад, задались целью высосать из него жизнь.

За густыми зарослями струится река. Они поворачивают к северу, следуя за ее змеиными извивами, и, наконец, выходят к скрипучему причалу. К нему привязано несколько лодок, но никого из людей поблизости нет.

Они тщательно обыскивают окрестности, затем, не найдя никого, забирают лодки и через семь минут причаливают к противоположному берегу и продолжают свой путь.

Теперь, когда до Ангкора им осталось идти не более трех дней, Вергилий особенно озабочен тем, чтобы избежать столкновения с враждебными отрядами. На своем пути они встречают несколько северо-вьетнамских и камбоджийских конвоев, но, заметив их заблаговременно, осторожно их минуют.

Дикие джунгли простираются во все стороны. Луна на ущербе, муссон постепенно захватывает окрестности. Влажность все повышается и повышается, и создается впечатление, что уже давно идет дождь. Тьма вокруг просто кромешная.

Один раз Терри слышит рядом рычание. Он останавливает отряд и вслушивается во тьму джунглей, где скрывается зверь. Наконец до него доносится его запах, что означает, что они находятся с подветренной стороны от тигра. Он дает знак двигаться дальше.

Под утро, когда весь отряд уснул, Вергилий и Терри потихоньку переговариваются.

— Так ты обдумываешь ту проблему? — спрашивает Вергилий.

— Какую? Как остаться живым и не свихнуться?

— Очень смешно. Я имею в виду, как действовать, общаясь с тем Французом, о котором я тебе говорил, и его азиатами.

Терри задумчиво разгрыз витаминную таблетку. — Обдумываю потихоньку. Но многого не придумаешь с такой скудной информацией, которой ты снабдил меня.

— Не прибедняйся. Ты знаешь все, что надо знать, общаясь с вьетнамцами.

Терри пожал плечами. — Сомневаюсь. Но, в любом случае, речь не о них, а о Французе. Что он из себя представляет?

— А что, это так важно знать?

— Конечно, важно. Его стратегия тесно связана с его личностью, а личность оказывает влияние на взгляды его подчиненных и, следовательно, на их действия, которые мы должны предвидеть.

Волшебник посмотрел на него с уважением.

— Да ты у нас психолог, Мясник. С моей стороны глупо недооценивать в тебе это качество. — Он кивает головой, словно в подтверждение своих слов. — Ну ладно. Беда с этим Французом заключается в том, что он настолько радикально настроенный человек, что даже в его собственной стране у него были неприятности на этой почве. Многие там отказываются иметь с ним что-либо общее. Он там своего рода пария. Но, как ни странно, весьма влиятельный человек. И вот периодически они его направляют сюда, где он создал проблему номер один.