Эрик Ластбадер - Глаза Ангела

Рассел наивно думал, что имеет какую-то власть над Бернардом, потому что иногда уличал своего учителя во лжи (разумеется, не говоря ему об этом прямо), а в действительности все оказалось совсем не так. Только Бернард Годвин имел власть и над Расселом, и над Тори: он прекрасно знал характер своих подопечных и умело играл, где нужно и когда нужно, на их тайных струнах, заставляя поступать так, как ему хотелось. Более того, он сумел сделать так, что Рассел и Тори относились к нему как к родному отцу, старались во всем ему угодить.

Вот и сейчас, слушая Тори, Рассел ясно видел, как трепетно она относится к Бернарду, как боготворит его, как она готова на все ради него, готова выполнить любую задачу, какой бы трудной она ни была. Бернард Годвин являлся для Тори живым воплощением самых лучших человеческих качеств, она была страстно привязана к нему. Раньше Расселу было на это глубоко наплевать, но теперь он считал своим долгом открыть Тори глаза на истинное положение вещей, сказать ей правду, объяснить, каков Бернард на самом деле, как далек он от идеального образа, который она создала. Рассел решил обязательно рассказать Тори о том, как Бернард приказал ему убрать ее в случае необходимости, но это потом, позже. Пока Тори совершенно не готова к тому, чтобы услышать хоть одно плохое слово о Бернарде. Кроме того, для Рассела существовали дела и поважнее: он хотел разобраться в себе, в своих новых чувствах, подумать, постараться понять, что произошло с ним и к каким последствиям это может привести.

Его отношение к Тори не будет прежним; он стал другим, и другим стал окружающий его мир.

Проделав девять тысяч миль, три раза совершив посадку для заправки горючим — в Картахене, Сан-Доминго и Франкфурте, самолет с Тори и Расселом на борту приземлился в японском аэропорту Нарита, в Токио. Рассел не успел еще пройти таможенный контроль и иммиграционную службу, как сразу почувствовал себя так, словно он прилетел на другую планету. Впервые в жизни, непосредственно на себе, он испытал, как японцы умеют одновременно быть с человеком чрезвычайно вежливыми и держать его на приличной дистанции, не подпуская к себе. Любой иностранец, прибывший в Страну восходящего солнца, немедленно становился участником разыгрываемой по всей стране грандиозной пьесы театра кабуки. Абсолютно все казалось Расселу наигранным, ненастоящим: фальшивые, неискренние улыбки, заученные, автоматические Поклоны, непонятные взгляды; слово «да» следовало здесь понимать как слово «нет»; о какой-нибудь ерунде японцы говорили с серьезным видом, как будто обсуждали дело государственной важности; общие темы разбирали в мельчайших подробностях. Существует ли еще где-нибудь на Земле другая такая загадочная страна, как Япония, другая такая непонятная и непредсказуемая нация, как японцы? Даже китайцы казались ему по сравнению с японцами простенькими и безыскусными.

В аэропорту Тори и Рассел взяли такси и поехали в неизвестном направлении. Рассел был так занят своими мыслями о японских нравах, что не обратил на это внимания. Потом ему захотелось выяснить маршрут, и он спросил у Тори:

— Мы едем на свидание с Хитазурой?

— Нет. Нам следует сначала побольше узнать о гафние. Если его покупал у Эстило Хитазура, то это кардинально меняет все дело. Я должна быть во всеоружии во время встречи с Хитазурой, должна как следует подготовиться к нашему разговору. Нужно раздобыть необходимые сведения.

И впервые за все время Рассел не спорил с Тори и был этим чрезвычайно доволен.

— Этот Деке немного странный, — сказала Тори. Рассел недоуменно посмотрел на девушку:

— Почему? Что с ним происходит?

— Сам увидишь, пошли, — ответила она, увлекая Рассела вниз по ступенькам какого-то непривлекательного на вид заведения в районе Синдзюку. Солнце уже взошло, но, если вы находитесь в центре Токио, определить точно, наступил рассвет или нет, невозможно — вокруг сияет лишь отраженный множеством окон искусственный свет.

Рассел с любопытством рассматривал покрытые росписью стены, пока спускался по лестнице; со стен на него глядели удивительные драконы, полуобнаженные женщины, пауки, змеи, воины в национальных одеждах и сказочные демоны. Рисунки, выполненные тщательно и умело, были хорошо видны в ярком свете ламп дневного света.

В подвале здания оказалась большая комната, в которой находились двое: раздетый по пояс и лежавший на животе на низком топчане плотный мужчина и подросток, сидевший рядом с мужчиной и занятый тем, что наносил на спину мужчины татуировку. Он на секунду оторвался от работы, чтобы взглянуть на посетителей, и продолжил свои занятия. На голове у подростка красовалась прическа панка, руки его были измазаны чернилами; ноги были обуты в легкие сандалии, а наряд состоял из шорт и футболки с надписью: «Волейбольная команда университета Пепадайн».