Эрик Ластбадер - Черное сердце

— В какой-то момент я едва удержалась, чтобы не рассказать ей правду.

— Я рассказал ей всю правду, — с достоинством возразил дочери Монах.

На губах Тисы играла улыбка:

— Не всю. Только те детали, которые вписываются в общую картину.

Она бродила по гостиной — когда вокруг не было посторонних, Тиса не старалась скрыть хромоту. Ногу она повредила в бою у Бан Me Туота, когда Трейси задействовал свой канал, чтобы переправить ее домой.

— Моя дорогая, ты слишком наивна, — Монах наблюдал за дочерью. — Моей единственной ошибкой была ты. Мне следовало еще тогда понять, что ты не обладаешь данными, необходимыми для такого рода работы, — он нахмурился. — До сих пор не могу понять, как тебя угораздило вляпаться в это дерьмо.

Тиса поднесла бокал к свету и смотрела, как тают льдинки:

— Только ради тебя, — прошептала она. — Я хотела, чтобы ты мною гордился. Я знала, какие высокие требования ты предъявляешь ко мне.

Монах молча разглядывал концы своих отполированных до зеркального блеска ботинок и думал о встрече с Макоумером. О той истории, которую сочинил ему, якобы стараясь помочь ликвидировать препятствие на пути промышленника — Трейси Ричтера, а в действительности преследуя совершенно противоположную цель. Монах имел все основания надеяться, что Трейси поверит ему: узнав о роли Макоумера, он найдет способ его остановить. Он снова посмотрел на дочь. У него были мотивы сделать все возможное для того, чтобы остановить Макоумера. Остановить навсегда.

— Очень хорошо, что ты сдержала себя и не рассказала Лорин все. — Монах прищурился. — Это было бы серьезной ошибкой.

— Почему? Насколько я знаю, ты не очень-то любишь этого Макоумера.

— Не люблю, верно, — признался Монах. — Но правительство хочет знать, как он собирается разыгрывать свои карты. Наверху считают, что таким образом мы будем иметь определенное преимущество.

— А ты как считаешь?

— Абсолютно неважно, что я думаю по этому поводу. Я всего лишь проводник политики Китая.

— Кто спорит... — начала было Тиса, но осеклась, увидев предостерегающе поднятую руку отца. Подмигнув ей, он приложил указательный палец к губам.

— Никакого покоя, — изобразив голосом смертельную усталость, пробрюзжал он, — вечно я в центре всех событий: концерт, обед, потом еще это интервью в моем доме. Пойдем, — он взял ее за руку, — немного прогуляемся. Такой чудный лунный вечер!

Они спустились в холл и вышли через главный вход в сад. Повернув налево, отец и дочь направились по посыпанной мелким гравием дорожке к аккуратно подстриженной лужайке. Вокруг шелестели листья мандариновых деревьев, беззвучно кивали своими сложенными на ночь тяжелыми бутонами розы. В холодном призрачном свете луны парк казался нереальным, словно написанным художником-фантастом.

Когда Монах въехал в этот особняк, он первым делом привел в порядок сад. Теперь здесь можно было принимать иностранные делегации, да и просто гулять после напряженного рабочего дня. Было по-прежнему душно, в воздухе негромко пели свои грустные песни насекомые.

— Первое и самое главное, — тихо проговорил Монах, — это необходимость отдать долг мистеру Ричтеру. Не сделав этого, я бы покрыл себя позором.

Он повернулся, лунный свет посеребрил его лицо, зажег холодный огонь в черных глазах. Никогда я не видела таких печальных, мудрых глаз, подумала Тиса.

— Я очень тщательно дозировал информацию для Лорин. Но и того, что рассказал, более чем достаточно, чтобы помочь Трейси, в этом я не сомневаюсь.

— Тем самым ты подвергаешь его смертельной опасности.

Монах видел, что дочь взволнована, и тяжело вздохнул. Протянув большую руку, он растрепал ей волосы:

— Моя милая, — тон его был совершенно будничным, — во-первых, я знаю необыкновенные способности мистера Ричтера. Не забывай, и ты, и я — мы оба прекрасно понимаем, из какого материала сделан этот человек. Во-вторых, ему и без того угрожает опасность. В знакомстве с Макоумером — сейчас он снова стал обычным китайским бизнесменом, и потому произнес это имя без труда — для мистера Ричтера с самого начала таилась угроза. Твой Трейси всегда находился в центре водоворота. Я дал лишь надежную опору, зацепившись за которую он сумеет выкарабкаться.

— Ты знаешь, о его планах? — Тиса имела в виду Макоумера.

— Нет, не знаю. Трейси должен проникнуть в них самостоятельно.

Монах замолчал. Казалось, он вслушивается в звуки ночи: пение сверчков, треск цикад, широких листьев, негромко вздыхающих в порывах теплого ветра. Где-то неподалеку ухнул филин, и с соседнего дерева испуганно вспорхнули заспанные птицы. Бледная луна спряталась за облако, и на лицо Монаха легла тень. Увидев, что она наделала, луна тут же выбралась и принялась изо всех сил освещать стену, окружавшую парк.