Эрик Ластбадер - Черное сердце

У нее оказалась эффектная фигура и большая высокая грудь, что нехарактерно для женщин Востока. Но Лорин прежде всего обратила внимание на ее лицо: тонкое, чувственное — в нем было что-то от необыкновенно красивого, грациозного хищника. И в то же время это было лицо умного, может быть, даже талантливого человека. Лорин не сомневалась, что встретилась с любовницей Монаха.

Улыбаясь, она приближалась к Лорин. Глядя на выражение се лица, Лорин почему-то подумала, что, несмотря не великолепие одежд, усыпанные бриллиантами браслеты на изящных тонких запястьях и серьги с изумрудами, женщина эта глубоко несчастлива.

— Мисс Лорин Маршалл, — неслышно подошел сзади Монах. — Позвольте представить вам мою дочь Тису.

Дочь. Лорин почему-то обрадовалась, что девушка вовсе не любовница Монаха, и протянула руку. Молодая женщина осторожно пожала ее.

— Это для меня большая честь, мисс Маршалл.

— Познакомься, это Лорин.

Они поглядели друг другу в глаза. Лорин показалось, что огромные черные зрачки Тисы как-то странно сверкнули, в них было какое-то невысказанное желание, похороненное так глубоко в душе, что она, видимо, предпочитала о нем не вспоминать. Мгновение, и все исчезло, глаза ее просто приветливо улыбались.

— Тиса, моя дорогая, ты не приготовишь нам что-нибудь выпить? — Монах весело потер ладони и повернулся к Лорин. — Чего бы вы хотели? Может, бренди?

— Благодарю вас, если можно, «перье».

— Садитесь же, прошу вас, — Монах указал на диван. Сам он, однако, не сказал дочери, что будет пить. Казалось, он чем-то взволнован.

— Что-то случилось?.. — начала было Лорин.

— Тот человек, о котором вы рассказывали мне вечером, — Монах словно выдавливал из себя каждое слово. — Тот, кого вы считали ответственным за преждевременную смерть брата...

— И что же? — Лорин повернулась, чтобы лучше видеть его. Монах бросил на нее короткий взгляд, остановился посередине комнаты и, как будто приняв решение, расправил плечи:

— Мне кажется, я его знаю.

Лорин почувствовала, что в горле у нее снова встал ком.

— В самом деле? — голос ее срывался.

— Его имя Трейси Ричтер?

Она молча, ничего не понимая, приняла из рук вошедшей Тисы бокал ледяного «перье». Из глубины души рвался звериный крик.

Тиса принесла отцу стакан виски. Монах обнял дочь за плечи:

— Мы знаем его, Лорин. И я, и она.

— Я не желаю ничего слышать, — Лорин встала.

— Ну пожалуйста! — Монах шагнул к ней. — То, что я собираюсь сказать вам, имеет огромное значение, это очень важно. Вы должны выслушать меня. Пожалуйста, не уходите.

Интуитивно чувствуя присутствие соперницы, Лорин повернулась к Тисе:

— Это она, не так ли? Та, о ком бредит Трейси, та, которую каждую ночь видит во сне?

Губы Тисы дрожали, в глазах показались слезы. Лорин видела, что она только огромным усилием воли сдерживается, чтобы не разрыдаться.

— Я задам вам вопрос, — голос Монаха звучал бодро. — Вы любите Трейси? Вы его действительно любите?

— Да, — ответила она не задумываясь, потому что так оно и было на самом деле.

— Значит, вы и есть решение проблемы, — вздохнул он. Напряжение, читавшееся в его лице, исчезло, словно он сбросил с плеч непосильную ношу. — Пришло время платить по счетам, — он повернулся к дочери. — Я прав?

Тиса застыла, словно статуя. Она вглядывалась в лицо Лорин, словно пытаясь найти ответ на... На что? В глазах ее плескалась ненависть, злоба, зависть и нечто такое, чего Лорин никогда не видела в глазах людей: особого рода страдание, которое бывает только во взгляде смертельно больного животного. И вдруг взгляд ее заискрился, словно льдинка раскололась на мелкие кусочки, и вместе с ними растаяла злоба. Лицо ее снова стало совершенно спокойным. Красивое и спокойное лицо. Тиса кивнула, как будто соглашаясь с мыслями Лорин.

Монах протянул ей руку:

— Прошу вас. Сядьте.

Лорин молча подчинилась.

— Очень давно, — начал Монах, — моя дочь Тиса работала на меня. В ней, как вы, должно быть, заметили, смешаны разные крови. Я никогда не был женат. Но у меня бывали... скажем, связи с женщинами, — он прервался на мгновение, словно обдумывая дальнейший монолог. — Тиса — единственный результат моих связей. Потому она мне особенно дорога.

Он обошел диван и, явно нервничая, сел. Тиса встала у него за спиной, Положив руку отцу на плечо.

— В те дни жизнь была очень опасной, — продолжал он, — гораздо более опасной, чем сегодня. Война во Вьетнаме, пылающая со всех сторон Кампучия. Моя страна призвала меня, я должен был выполнить, ну скажем, определенные поручения. Я подчинился приказу.