Эрик Ластбадер - Черное сердце

Он замер, прислушиваясь, но в ушах лишь громко пульсировала кровь. Теплая вода уже стекла, и по спине его побежали мурашки. Он поежился. Положение более чем невыгодное, точнее — уязвимое. Эта мысль придала ему решимости. Он сделал широкий шаг, пытаясь дотянуться до аптечки.

Влажные пальцы соскочили с гладкой зеркальной поверхности: он на дюйм не дотянулся до ручки. Он выпрямился и кончиками пальцев потянул за край дверцы. С грохотом пистолетного выстрела дверь в ванную распахнулась.

Трейси стоял совершенно неподвижно и отчетливо слышал многократно усиленные удары своего сердца — сейчас оно было таким огромным, что могло бы вместить в себя весь мир. На пороге между жизнью и смертью это вполне естественно.

— Надо еще придумать, как тебя убить, — произнес голос.

Дуло пистолета 38-го калибра, громадное, словно гаубица, снова прижалось к его пояснице.

— Можно, конечно, быстро и чисто, но сейчас я не в настроении. Ты сумел спуститься, а это значит, что на пятом этаже три трупа. Поэтому на легкую смерть можешь не рассчитывать. Первый выстрел в тазобедренный сустав доставит тебе массу удовольствия, сумеешь почувствовать все прелести жизни, доступные только калекам.

Визгливый кантонский диалект звучал странно, в нем явно было что-то не то. Ладно, пусть этим занимается тело, отвергающее саму мысль о смерти. Это голос врага — прекрасно! Пусть он станет для тебя совершенно невыносимым, вот так.

Он овладел собой и сосредоточился на тоне голоса, что голос говорит — неважно. Это единственная возможность спастись.

Болтуны всего мира одинаковы. Дайте любому из них оружие, например, пистолет, и в голосе его тотчас появятся нотки высокомерия.

Словесный понос. Трейси сталкивался с этим явлением даже в непроходимых джунглях Камбоджи. Непреодолимое желание продлить упоение собственной властью над другим человеческим существом — вот суть этого распространенного заболевания.

— А потом займемся другими суставами: кости, локти, плечи, колени и — да, верно, к тому времени надо будет подумать и о пуле в шейный позвонок, — китаец говорил так, словно все это не имело для него никакого значения. — От этой раны ты умрешь, а, может, и нет. Значит, будешь просто истекать кровью, пока не подохнешь.

Трейси прислушивался и оценивал ситуацию. Он говорит медленно... словно нехотя, спокойно, взвешивая каждое слово. Что может быть опасно: не исключено, что это означает ясное, рациональное мышление и умело подавляемые чувства. А в данный момент Трейси нужен был эмоциональный всплеск противника.

— Три трупа. Не представляю, как тебе это удалось, но следует признать, что тот, кто меня нанял, был дальновиден. Учитывая, что там был мой старший брат, я считал коридор идеально прикрытым. Потому, что он толстый, его постоянно недооценивают, а, между тем, это одно из его достоинств. Да, он великий боец.

Вот он ключ, понял Трейси, и мгновенно воспользовался им.

— Не такой уж и великий, — возразил он на кантонском диалекте, — я легко справился с ним, несмотря на свои раны.

— Клянусь богами, ты лжешь! Все куаило лжецы!

— За правдой отправляйся на пятый этаж, — спокойно сказал Трейси. — Пойди, взгляни на его жирный труп. Пусть он взорвется от гнева.

— Не может двигаться, возможно, но мертв — ни за что не поверю.

Но тон голоса изменился, и Трейси заметил это. Китаец уже не цедил слова, атмосфера эйфории была нарушена, в голосе появились высокие раздраженные нотки. Противник был выведен из равновесия: Трейси знал что-то, чего не мог знать он, а именно — о судьбе его брата. Надо повернуть гайку еще на один виток.

— Я одним ударом раздробил ему шейные позвонки, — теперь резко изменить тон, пусть он будет грубым и наглым. — Он сдох, как кретин!

— Ты лжешь! — завопил китаец.

Клапан выброса эмоций открывался слишком быстро. Противник теперь вынужден принимать решения в условиях действия двух факторов, психологического стресса и нехватки времени. От ледяного спокойствия не осталось и следа.

— Будьте вы прокляты, куаило!

Трейси чувствовал дуло: как только эмоциональный всплеск нарушил рациональное течение мыслей, давление пистолета на копчик ослабло, противник сгорал от желания отомстить, нанести ответный удар.

Давление пистолета исчезло совсем, и в тот момент, когда Трейси приготовился нанести удар, на шею его легла рука. Резкий толчок в нервный центр, и в глазах у него потемнело. Мир вернулся в виде светло-зеленых и серо-голубых пятен. Они двигались, и он попытался следовать за ними. Наконец, зрение сфокусировалось. За окном раскачивались ветки деревьев. Громадное, необъятное небо. Качается и подпрыгивает. Сквозняк.