Эрик Ластбадер - Черное сердце

Он повернулся к беговой дорожке.

— Видите этого жеребца, мистер Ричтер? Он стоил мне столько, сколько средний житель Гонконга не зарабатывает за всю жизнь. И знаете, что? Он стоит каждого цента, которые я за него уплатил. Он летит как ветер и всегда финиширует первым. Больше от него ничего не требуется.

Он снова повернулся к Трейси, маленькие глубоко посаженные глазки словно ощупывали лицо собеседника:

— Этот конь — специалист в своем деле. Это одна из причин, почему я его люблю. Он идеально делает свое дело, во всем остальном же он полный кретин, — его могучие плечи поднялись и снова опали. — В мире сейчас мало настоящих специалистов. Остались одни дилетанты, любители, они, как бабочки, порхают от одного к другому, но не постигают ничего, — он снова покачал головой. — Это не мой метод, мистер Ричтер, а вот вы, видимо, действуете таким образом. По-моему, нам не о чем больше говорить.

Над бегущими скакунами, над унылыми белыми фасадами муниципальных домов висели плотные облака, немилосердно дымящие заводские трубы подкрашивали их коричневым.

— Мой отец — специалист, — сказал наконец Трейси, — я никогда не совершу ничего, что покрыло бы его позором.

Мицо даже не шелохнулся. Звук его дыхания напоминал работу мощного насоса. Рядом с ним стояла Нефритовая Принцесса, устранившаяся из разговора напрочь, словно ушла куда-то вдаль. Но Трейси было трудно ввести в заблуждение: она впитывала каждое слово, она была частью их диалога. И теперь он ждал, когда она выкажет свою заинтересованность. Красивая женщина, не старше тридцати лет. Фарфоровая, почти прозрачная кожа — ни у одной западной красавицы такой не бывает. Хотя у женщин Востока тоже есть пунктик: светлые волосы, которых у них просто не может быть.

Судя по чертам лица, предки ее были чиу-чоу, об этом говорила и длинная лебединая шея, и характерные вытянутой формы глаза с поднятыми к вискам уголками. У нее были пухлые губы и настолько высокие скулы, что, казалось, именно они поднимают уголки глаз.

— Ну вот, — проговорил Мицо, — мы и добрались до самого существенного вопроса. У меня есть знания и умение, у вас — четыре дня, за которые вы должны освоить то, на что требуется не менее полутора лет, — у Мицо оказалась кривая и неприятная улыбка. — Вы следите за моей мыслью? Время — бесценная вещь, с какой стати я должен тратить его на вас?

— Мой отец...

— Мне известна репутация вашего отца, — прервал его Мицо, — но не более того. Сам по себе он для меня ничего не значит.

— Возможно, мне удастся по-иному спланировать свой график.

— Времени слишком мало, и вообще, слишком поздно. — Мицо взял под руку Нефритовую Принцессу и коротко кивнул: — Всего хорошего, мистер Ричтер. Желаю успеха во всех ваших начинаниях.

— Да, вот еще, — спокойно произнес Трейси, когда пара пошла прочь. Мицо остановился, отпустил руку женщины и обернулся. — Мой отец очень болен, он больше не может работать так... как работал когда-то. Но он по-прежнему человек чести, каким был всегда.

Трейси замолчал. Лицо японца было непроницаемым, с таким же успехом можно было пытаться прочесть мысли на идеально ровной стене. Даже черные глазки не мигали.

— Он довольно долго работал над одним проектом... я не знаю, над каким. Он никому об этом не говорил... даже мне. Но я знаю, что это нечто революционное, принципиально новое в области выживаемости человека.

Наконец по лицу Мицо пробежала какая-то тень. Трейси колебался, словно ему предстояло принять важнейшее решение, весь вид его свидетельствовал о неуверенности.

— Информация по проекту у меня с собой. Я... я забрал ее у отца, потому что он не может больше этим заниматься.

— Что вы хотите от меня, мистер Ричтер? — голос Мицо стал резким и шершавым, словно рисовая бумага.

— Я хочу показать это вам, — Трейси изобразил голосом волнение, — я хочу, чтобы научили меня тому, что умеете. Я хочу завершить работу отца.

Полуприкрытые глаза Мицо сверкнули. Я нащупал путь, ведущий к сокровищнице, вряд ли он устоит, подумал Трейси.

— А зачем вы придумали банк Шанхая?

— Я должен был найти способ встретиться с вами.

— Вы избрали опасный путь, мистер Ричтер, — Мицо подошел ближе, оставив Нефритовую Принцессу в тени изгороди, — но, может, в конце концов, я смогу что-то сделать для вас. Уважение к родителям — одна из высших добродетелей человека. Подобное качество дилетанту неприсуще.

Он у меня на крючке! — подумал Трейси.

Очутившись на границе, Киеу прислушался. Негромко щебетали птицы, откуда-то доносился смех обезьян. Араниапратет остался позади. Для того чтобы обойти полмира, потребовались один день и одна ночь. Перед ним, словно многоголовое чудовище, возвышалась громада джунглей: таинственная, первозданная, непокоренная. Можно пристально всматриваться в Джунгли, но не заметить ран, нанесенных войной: в самом сердце джунглей, а, значит, и в сердце страны, остались громадные просеки-шрамы, словно землю рвал исполинский зверь.