Если ты ослабишь бдительность, она уничтожит тебя, предварительно высосав из тебя то, что сочтет для себя полезным.
Чика и Вулф стояли в тени железобетонного здания, вытянувшегося вдоль узенькой улочки в районе Сибайя. На улочке стоял невообразимый шум, казалось, что даже густой туманный воздух дрожит от этого шума. Позади них стучало механическое сердце какого-то гигантского генератора. Над головами устремлялась вверх огромная дуга подвесной скоростной дороги, пересекающей этот район. Вулф знал от Чики, что такие генераторы создают поле, способное не пропускать волны особого психического настроя, и таким образом под ними можно укрываться от Достопочтенной Матери и ее людей. Но даже если это было именно так, то Вулф все равно на всякий случай привел в ход свое биополе "макура на хирума" и создал вокруг них своеобразный защитный экран.
- Теперь, когда Достопочтенная Мать узнала, что Минако предала ее, - сказала Чика, - она никогда не допустит ее в храм Запретных грез.
- Твоя мать, может, уже мертва.
- Нет. Достопочтенная Мать так теперь не поступит. Для нее не будет никакого удовольствия, если Минако легко умрет. Но твой план слишком опасен. Я все еще раздумываю, следует ли мне идти с тобой.
- Да, идти вместе со мной вряд ли разумно, - согласился Вулф. - Она учует твое появление и получше подготовится. А меня Сума не обнаружит, не сумеет обнаружить и Достопочтенная Мать. Только я один могу вызволить Минако из храма Запретных грез.
- Но чтобы вызволить ее оттуда, ты должен будешь уничтожить Достопочтенную Мать. - Чика наклонила голову и коснулась кончиками пальцев лба Вулфа. - Да, моя мама была права: это твоя карма.
А на роду ему было написано: уничтожить в этом регионе зло, принявшее невероятные размеры.
* * *
У дверей храма Запретных грез Вулфа поприветствовала женщина-карлица, одетая если не смешно, то уж, во всяком случае, странно: на ней был прекрасно сшитый по индивидуальному заказу мужской деловой костюм.
- Мое имя Дэвид Уоррен, - представился Вулф. - Я партнер господина Лоуренса Моравиа. Он сообщил мне ваш адрес и сказал, что у вас самый лучший клуб в Японии.
Карлица секунду-другую приглядывалась к нему, а затем, низко поклонившись, жестом пригласила войти внутрь.
Переступив через порог, Вулф услышал, как за его спиной захлопнулась дверь, и почувствовал вокруг своей головы легкие электрические разряды. Время было как раз полуденное, в храме находилось полным-полно народу. В баре он спросил банку пива и, стоя в тесноте рядом с каким-то японцем в темном костюме, утолял жажду. Освоившись немного и осмелев, он спросил, как пройти в туалет, и покинул бар.
Припомнив рассказ Чики о расположении помещений, он быстро спустился в выложенный каменными плитками коридор. По нему он шел довольно долго и наконец очутился в большой комнате. На стенах были развешаны литографии с изображениями вооруженных самураев, сражающихся в смертельной схватке не только друг с другом, но и со зверями: тиграми, вепрями и удавами. Свирепые лица самураев странно контрастировали со стоическими, спокойными выражениями на мордах животных.
Другая застекленная дверь вела из комнаты прямо в сад, оформленный с большим вкусом. Вулф прошел по комнате, толкнул дверь и очутился в саду. Сверху над ним неясно вырисовывались силуэты токийских небоскребов, искаженные волшебными чарами сада. Они казались гигантскими таинственными деревьями, криптомериями, растущими на склонах гор. Вулф четко ощущал, что течения времени здесь не замечаешь, и вспомнил, что Чика предупреждала его об этом, рассказывая об особенностях храма.
В саду находилась женщина. Она сидела в позе лотоса на коричневом мху. В легкой дымке было трудно разглядеть ее овальное лицо. Глаза она закрыла и как будто дремала среди необычного спокойствия, царившего в этом уголке. У женщины были густые волосы, блестевшие, словно боевой шлем, и зачесанные от высокого лба назад. Полные губы бантиком, накрашенные красной помадой, резко контрастировавшей с бледным лицом, производили необычное впечатление: будто внезапно натолкнулся на срамное слово, написанное на скромной одежде монахини. Она носила черное кимоно с белыми полосками на отворотах и спине. Когда Вулф вошел в сад, ему сразу бросилось в глаза что-то черное на черном же фоне, что создавало впечатление реки, журчащей в темноте ненастной ночи.
Женщина сидела одна и, по-видимому, без оружия. Это и была Достопочтенная Мать.
Читать дальше