Роберт Ладлэм - Зеленая угроза

Пора!

Смит нажал на спусковой крючок «М-4» и на ходу выпустил несколько коротких очередей по застигнутым врасплох террористам. В стороны полетели ошметки срезанной пулями травы и кусочки бетона.

Охранники сразу же залегли и открыли ответный огонь.

Джон метнулся влево, уходя подальше от открытого места. Пули срезали траву у него за спиной и свистели рядом с головой. Он прыгнул рыбкой вперед, приземлился на плечо, перекатился, снова вскочил, побежал дальше, снова выстрелил и метнулся вправо.

Вокруг него свистели пули, одна пролетела совсем рядом, он даже почувствовал затылком прикосновение разогретого воздуха. Еще одна пуля угодила в бок, отскочила от бронежилета, но сбила его с ног. Сморщившись от боли, Смит откатился в сторону. Пули, громко чмокая, вонзались в землю рядом с ним.

Сквозь грохот стрельбы он услышал мощный и низкий, похожий на рев быка, голос, выкрикивавший грозные приказы где-то на другой стороне взлетно-посадочной полосы. Последний из Горациев командовал своим отрядом.

А затем стрельба внезапно прекратилась.

В наступившей тишине Джон осторожно приподнял голову и слабо усмехнулся, почувствовав облегчение. Как он и рассчитывал, «летающее крыло», которое продолжало разбег, подчиняясь заложенной в управляющий компьютер программе, оказалось между ним и людьми, пытавшимися убить его. На протяжении нескольких секунд они не могли стрелять в него, по крайней мере, не рискуя попасть при этом в один из своих драгоценных самолетов.

Но он знал, что это вынужденное перемирие продлится очень недолго.

Смит приподнялся и, низко пригнувшись, двинулся назад, стараясь бежать с той же скоростью, с какой двигался медленно разгонявшийся самолет, летавший на солнечной энергии. При этом он заглядывал под огромное крыло, высматривая на бетоне полосы любой признак движения противников.

Сквозь узкий зазор между пятью стойками шасси и обтекаемыми гондолами, предназначенными, по-видимому, для размещения приборов управления и груза, он и впрямь мельком увидел бегущие ноги в ботинках армейского образца. Двое охранников под прикрытием самолета перебегали через полосу, рассчитывая получить возможность расстрелять наглого врага с близкого расстояния.

Джон продолжал отступать, держа «М-4» у плеча. Его палец лежал на спусковом крючке. Пульс громко колотился у него в ушах. Он перевел дыхание. Ну же, мысленно уговаривал он бегущих. Давайте. Сделайте ошибку.

И они ее сделали.

Охваченные нетерпением или излишне самонадеянные, а может быть, подстрекаемые гневом рыжеволосого гиганта, который командовал ими, оба наемника вышли на открытое место одновременно.

В то же мгновение Смит обрушил на неосторожную пару свинцовый град. Карабин яростно дергался у его плеча. Стреляные гильзы, громко звякая, падали на бетон. Оба громко закричали и упали в траву. Длинные очереди, выпущенные с расстояния менее пятидесяти метров, только-только не разрезали их пополам.

И тут на Смита — в грудь и в правый бок — обрушилась целая серия мощнейших ударов. Кевларовая броня отразила пули, но все равно его сбило с ног и бросило на колени. Лишь каким-то чудом Смит удержал в руках карабин.

Затуманившимися от резкой боли глазами он посмотрел направо.

Там, на расстоянии в каких-то сорок метров, на покрытой ровным асфальтом бетонной полосе стоял очень высокий зеленоглазый мужчина и, холодно улыбаясь, смотрел на него через прицел своего автомата. В этот самый момент Джон понял, какую ошибку он допустил. Последний из Горациев послал на убой двоих из своих людей, пожертвовал ими, точно так же, как шахматист жертвует пешки, чтобы получить позиционное преимущество. Пока Джон убивал их, великан быстро обогнул еще не разогнавшийся самолет спереди и получил возможность напасть на своего врага с фланга.

И теперь все было кончено. У Смита не оставалось никакой возможности защититься.

Продолжая улыбаться, зеленоглазый немного приподнял ствол винтовки, направив ее на незащищенную голову Смита. Краем глаза, сквозь непроизвольно пробившиеся слезы, от которых мутилось зрение, Джон видел передний край огромного «летающего крыла» с висевшими под ним пластмассовыми цилиндрами, у которых могло быть только одно назначение — перевозка смертоносного груза.

Более слабая и примитивная, подвластная страху часть сознания Джона безмолвно вопила от ужаса, беспомощно бунтуя против неизбежной смерти. Он постарался игнорировать эту часть своего существа и напрягся, пытаясь расслышать то, что старалась сообщить ему более холодная, более объективная и более рациональная часть сознания.