Роберт Ладлэм - Иллюзии «Скорпионов»

— Если ты сможешь сделать это.

— Я уже доказала, на что способна, стоит ли напоминать вам об этом?

— Нет, в этом нет необходимости, — сказал председатель. — Но во многих случаях твои действия заставляли наших врагов проявлять жестокость, и некоторые дружественные нам правительства оказывались наказанными за то, о чем не имели ни малейшего представления.

— Если это будет необходимо, то я и дальше буду действовать точно так же. У меня... у вас есть враги, и везде существуют предатели, даже в ваших дружественных правительствах. Власти везде коррумпированы.

— Ты никому не доверяешь, не так ли?

— Меня обижают ваши слова. Я вышла замуж за одного из вас и отдала вам его жизнь.

— Прошу прощения.

— Я вас прощаю. Каков будет ваш ответ?

— У тебя будет все необходимое, — сказал председатель. — Держи связь с Бахрейном, как делала это раньше.

— Спасибо.

— И последнее: когда ты попадешь в Соединенные Штаты, то будешь иметь дело с другой организацией. Они понаблюдают за тобой, проверят, и, когда убедятся, что твои действия не угрожают их планам, они свяжутся с тобой, и ты станешь одной из них.

— Кто они такие?

— В самых тайных кругах они известны как «Скорпионы».

Солнце садилось, потрепанный шлюп с разбитыми фонарями на гротмачте и порванными морскими ветрами парусами приближался к маленькому пустынному пляжу частного острова в гряде Малых Антильских островов. В течение трех последних дней перед наступлением мертвого штиля в этой части Карибского моря прошел ураган, равный по силе печально известному урагану «Хьюго», а спустя шестнадцать часов налетел тропический шторм. Погибли тысячи пальм, а стотысячное население островов молилось своим богам, умоляя о спасении.

Однако замок, стоявший на острове, выдержал оба этих стихийных бедствия. Он был построен из каменных и стальных плит, соединенных железными болтами. Замок был укрыт между громадных холмов в северной части острова и представлял собой неприступную крепость. Почти разбитому волнами шлюпу удалось отыскать вход в окруженную скалами бухту, и маленький пляж показался его пассажирам просто чудом. Но это чудо таило в себе опасность: высокая темнокожая служанка, одетая в белую униформу, быстро сбежала по каменным ступенькам к самой воде и четыре раза выстрелила в воздух из пистолета, который держала в руке.

— Нельзя! — закричала она. — Сюда нельзя! Убирайтесь!

На палубе шлюпа стояла на коленях женщина лет тридцати пяти с осунувшимся лицом, длинными растрепанными волосами, в шортах и лифчике, явно пострадавших от погоды. Взгляд женщины был холоден, когда она положила на планшир ствол дальнобойной винтовки, прицелилась через оптический прицел и нажала спусковой крючок. Громкий звук выстрела разорвал тишину бухты, отразившись эхом от скал и холмов. Служанка в униформе упала лицом в лениво плещущиеся прибрежные волны.

— Стреляют, я слышал выстрелы! — Из рубки выскочил обнаженный по пояс юноша лет семнадцати, высокий стройный, с хорошо развитой мускулатурой, симпатичный, с точеным, даже классическим римским профилем. — Что происходит? Что ты наделала?

— Ничего, кроме того, что нужно было сделать, — спокойно ответила женщина. — Ступай, пожалуйста, на нос и спрыгни в воду, когда увидишь песок. Шлюп довольно легкий, и ты сможешь вытащить его на берег.

Юноша не двинулся с места, он смотрел на мертвую фигуру в белой униформе, лежащую на песке, и нервно теребил руками потрепанные джинсы.

— Послушай, это же просто служанка! — воскликнул он. — Ты чудовище!

— Так оно и есть, дитя мое. А разве в постели я не чудовище? А не была я чудовищем, когда убила тех троих, которые связали тебе руки, набросили петлю на шею и уже собирались сбросить с причала за то, что ты убил в порту их хозяина?

— Я не убивал его и уже столько раз говорил тебе об этом!

— А они думали, что убил, и этого было вполне достаточно.

— Я хотел пойти в полицию, но ты мне не разрешила!

— Глупое дитя. Неужели ты думаешь, что добрался бы до участка? Никогда. Да тебя пристрелили бы прямо на улице из-за этого человека, который занимался воровством вместе с портовыми рабочими.

— Да, я поругался с ним, но не более того. Потом ушел и пил вино.

— О, ты действительно пил вино и делал это довольно здорово, потому что, когда они нашли тебя в аллее, ты был совершенно пьян, а очухался только в тот момент, когда на шею тебе набросили петлю, а ноги твои стояли на краю пирса... А сколько недель я прятала тебя, перевозя из одного места в другое, пока эта банда охотилась за тобой, поклявшись убить, как только найдет?