Роберт Ладлэм - Иллюзии «Скорпионов»

— А почему он должен возражать? — Бажарат замолчала и, прищурившись, уперлась в Николо холодным взглядом. — Уверена, что водитель не понимает итальянского. А ведь ты говоришь со своей актрисой только на итальянском. Или нет?

— Понимаешь, она раскусила меня перед отъездом в Калифорнию. Она знает, что я понимаю английский. Эйнджел сказала, что поняла это по моим глазам, когда мы разговаривали с другими людьми... по тому, как у меня в глазах появлялись искорки смеха, когда кто-то говорил что-нибудь смешное.

— И ты признался, что говоришь по-английски?

— По телефону мы все время говорили по-английски, но что в этом плохого?

— Все считают, что ты не знаешь английского!

— Ошибаешься, Каби. Это знал и журналист из Палм-Бич.

— Он не в счет, потому что...

— Что?

— Не бери в голову!

— Так какой же адрес, мадам? — вмешался шофер, заметив, что в разговоре пассажиров, говоривших по-итальянски, наступила пауза.

— Да, вот он. — Бажарат открыла сумочку и вытащила измятый клочок бумаги, на котором по-арабски были написаны закодированные слова вперемешку с цифрами. Расшифровав запись по памяти, она прочитала шоферу название улицы и номер дома в Силвер-Спринг, штат Мэриленд. — Вы знаете, где это? — спросила она.

— Найду, мадам, — ответил водитель, — это не проблема.

— Поднимите, пожалуйста, перегородку.

— Пожалуйста, мадам.

— А эта твоя Эйнджел рассказывает кому-нибудь о тебе? — сердито спросила Бажарат.

— Я не знаю, Каби.

— Все актрисы тщеславны и пытаются привлечь к себе внимание публики.

— Анджелина не такая.

— Ты же видел фотографии в газетах, все эти светские сплетни...

— Это было ужасно — то, что они писали.

— А почему, как ты думаешь, все это попало в газеты?

— Потому что она знаменитость, и мы это прекрасно понимаем. — Это все она сама подстроила! Ей нужна была публичная шумиха, вот и все, что Эйнджел от тебя требовалось.

— Я не верю тебе.

— Ты глупый портовый мальчишка, что ты можешь знать о таких вещах? Неужели ты думаешь, что если бы она узнала, кто ты такой на самом деле, то вообще посмотрела бы в твою сторону?

Николо молчал. Наконец, откинув голову назад, он заговорил:

— Ты права, Каби, я ничто и никто. Я слишком далеко зашел, поверив в то, во что мне не следовало верить, потому что все это внимание к моей персоне и великолепная одежда нужны только для той большой игры, которую ты ведешь.

— У тебя вся жизнь впереди, мой дорогой малыш. Считай все это просто опытом, который поможет тебе стать мужчиной... А теперь помолчи, мне надо подумать.

— О чем?

— О женщине, с которой я должна встретиться в Силвер-Спринг.

— Мне тоже надо подумать, — сказал портовый мальчишка из Портичи.

Хоторн облачился в новую одежду с помощью Пула, который завязал ему галстук и оглядел оценивающе.

— Ты знаешь, гражданские люди обычно выглядят плохо, но о тебе этого не скажешь, — заметил Пул.

— Чувствую себя накрахмаленным идиотом, — заявил Тайрел, втягивая шею в воротник рубашки.

— Когда ты в последний раз надевал галстук?

— Когда снял военную форму. — Зазвонил телефон, и Хоторн повернулся к нему, снова болезненно поморщившись.

— Стой на месте, — удержал его Пул, — я возьму трубку. — Он подошел к столу и снял трубку телефона. — Да? Это военный атташе коммандера.

— Подождите, пожалуйста. — Джексон прикрыл рукой трубку и повернулся к Тайрелу. — Звонят из офиса директора ЦРУ, он хочет поговорить с тобой.

— Кто я такой, чтобы возражать? — пожал плечами Хоторн, сел на кровать и взял трубку параллельного аппарата. — Хоторн слушает.

— С вами будет говорить директор, подождите, пожалуйста.

— Добрый день, коммандер.

— Добрый день, господин директор. Надеюсь, вы знаете, что это мое бывшее звание.

— Я осведомлен о большем, молодой человек... Гораздо большем, к сожалению.

— Что вы имеете в виду?

— Я разговаривал с госсекретарем Палиссером. Как и он, я оказался жертвой интриг ван Ностранда. Должен заметить, это был необычайный человек.

— Его положение позволяло ему быть необычайным, сэр. Но он мертв.

— Он знал, на какие кнопки нужно нажимать. Если бы все повернулось иначе, нам всем пришлось бы оправдываться, ссылаясь на его так называемые заслуги. Он был выдающимся актером, и я, как и мои коллеги, полностью доверяли ему.

— Что вы сделали для него?

— Деньги, коммандер, более восьмисот миллионов долларов были переведены на различные счета в Европе.