Роберт Ладлэм - Иллюзии «Скорпионов»

— Надо быстрее работать! — Стивенс швырнул трубку на рычаг и откинулся на подушку. — У них собственные спутники в космосе, — прошептал он. — Это невероятно!

— Не знаю, о чем ты говоришь, Генри, но если о том, о чем я думаю, то мы сами сделали все это возможным. Дело просто в деньгах.

— Прогресс, — усмехнулся Стивенс, — разве это не замечательно?

— Все зависит от того, кто пользуется плодами этого прогресса, — ответила жена. — Мы все думаем, что пользоваться ими будем мы — самые лучшие и умные. А на деле получается не так.

Было уже позднее утро, но в больнице не сообщили ничего нового относительно состояния Кэтрин Нильсен: отдыхает, состояние без изменений.

Хоторн в шортах, пробуя раненую ногу, тихонько прохаживался по спальне в отеле «Шенандо Лодж», а Пул внимательно наблюдал за ним.

— Болит, да? — спросил лейтенант. — Сам себе причиняешь боль.

— Не сильно болит, — ответил Тайрел. — Я спокойно проспал половину ночи, чего сам не ожидал. Главное — не переносить тяжесть тела влево.

— Тебе бы лучше спокойно полежать в постели несколько дней, — посоветовал Пул. — Швы должны затянуться.

— У нас нет нескольких дней. Возьми лучше побольше бинтов и перевяжи меня потуже. — В этот момент зазвонил телефон. — Это, наверное, Стивенс. Филлис обещала, что он позвонит мне, когда проснется.

— Сейчас мы это выясним, — сказал Джексон, подходя к телефону. — Алло? Да-да, он здесь. Минутку. — Лейтенант повернулся к Хоторну. — Он говорит, что он твой брат, и я думаю, так оно и есть. Он даже говорит, как ты, правда, повежливее.

— На самом деле он не такой вежливый, просто сохранилась привычка с того времени, когда он был учителем. — Прихрамывая, Тайрел добрался до кровати и осторожно опустился на нее. — Прошлой ночью я звонил из больницы на Сент-Томас. — Он взял трубку аппарата, стоявшего рядом с кроватью. — Привет, Марк, я так и подумал, что ты пришвартуешься сегодня.

— Прибыл около часа назад. Очень любезно с твоей стороны дать мне знать, что ты еще жив, — с сарказмом заметил Марк Антоний Хоторн. — Ты ведь еще жив, не так ли?

— Прекрати, братишка, я очень занят, и не будь слишком любопытным, потому что этот телефон только для служебных разговоров.

— Но другие-то могут звонить...

— Какие другие? Я не проверял поступившие мне сообщения.

— Первое от Б. Джонса. Он звонил вчера вечером в четыре двенадцать, оставил для тебя номер телефона в Мехико и настоятельно посоветовал связаться с ним в течение ближайших суток.

— Давай номер. — Марк продиктовал номер, и Тайрел записал его. — Кто еще?

— Женщина по имени Доминик, которая сказала, что звонит из МонтеКарло. Звонок был сегодня утром, таймер показывает время пять часов две минуты утра.

— А сообщение?

— Я прокручу его тебе. Оно не из тех, которые скромному младшему брату следует пересказывать старшему...

— Дай мне прослушать его, а сам оставайся у телефона и прекрати свои комментарии.

— Хорошо, хорошо, сэр.

«Тайрел, дорогой мой, любовь моя, это Доминик! Я звоню из МонтеКарло. Знаю, что уже очень поздно, но мой муж сейчас в казино, а у меня есть чудесная новость! Последние несколько дней дела мои шли очень хорошо, но, честно говоря, я устала от всего этого и по-настоящему скучаю без тебя... и считаю своим долгом находиться рядом с дядей в его последние дни. Я сказала об этом мужу, и ты не поверить, что он ответил мне: „Возвращайся к своему дяде, потому что ты нужна ему точно так же, как, я уверен, нужна и своему любовнику“. Говорю тебе, я была просто потрясена. Я спросила его, злится ли он на меня, и его ответ был для меня словно дар Господний: „Нет, моя дорогая жена, потому что у меня есть собственные планы на ближайшие несколько недель. Напротив, я очень рад за тебя“... Ну разве это не чудесно? Я говорила тебе, что он очень добрый, хотя и не обладает некоторыми мужскими достоинствами. Но как бы то ни было, я прямо сейчас выезжаю в аэропорт в Ницце, чтобы успеть на первый самолет. Утром я буду в Париже и займусь, конечно, делами, потому что надо многое сделать перед длительной поездкой, но, если хочешь, позвони мне в Париж. Если не застанешь меня, то говори только с Полин, а я потом перезвоню тебе... Я чувствую, как твои руки обнимают меня, как мое тело прижимается к твоему. О Боже, я говорю, как обезумевшая от любви девчонка, а ведь я уже не слишком молода. Я буду на островах через день, может быть, через два, но уж точно не позже трех, и немедленно позвоню тебе... Моя любовь, мой дорогой».