Рене Маори - Любовь и ревность. Хроники

Молодой абадза помог девушке спешиться и провел её в центр небольшой поляны. Где-то рядом грохотала река.

– Вот это место, о котором я говорил! Место, где будет воздвигнут мой храм! Место, где исполнится моя мечта!

– Здесь так красиво.

– Я думаю, к следующему лету первые прихожане зажгут свечку у иконы Пресвятой Богородицы!

– Каждый день буду молиться за твои богоугодные дела!

Аюб испугался этого искреннего восхищения, которым были полны слова и глаза Бэлы. Прут адата заколотил по сердцу, сбивая нарастающие ответные чувства, последствий которых он очень боялся.

– Ты должна её увидеть! – он резко схватил Бэлу за руку и потянул к краю пропасти.

– Кого? – удивилась красавица, не отрывая глаз от скрещенных рук их первого телесного соприкосновения, отдававшего пылким жаром в её сердце.

– Шхагуаше!

Ощутив сопротивление, Аюб обернулся: раскрасневшееся лицо и тяжелое дыхание Бэлы отрезвили его. В своём желании потушить огонь чувств он совершил недопустимый, по-детски глупый, необдуманный поступок – коснулся её открытого тела, тела чужой женщины. Оба понимали, что произошло, но никто не отстранил руки. Его сердце вновь полыхнуло с неведомой ранее силой, и уже никакой каленый прут адата не мог остановить его. Взгляд вновь вернулся на прекрасный лик Бэлы. Веки её дрогнули, большие глаза медленно поднялись и встретились с ним. Где её Михаил? Пастырь? Друг? Нет! Влюбленный юноша – вот кто затаился в глубине голубых глаз.

– Прости! – прервал он молчание отпуская руку и потупляя взор, пряча поглубже своё драгоценное чувство от её испепеляющего взгляда. – То, что я сделал…

– Прошу не надо! – Бэла прикрыла рукой свои уста, словно бы не желая этого произносить, но понимая если этого не остановить, то водоворот эмоций затянет их слишком глубоко.

– И, все же, позволь показать Шхагуаше.

Они подошли к краю обрыва и, облокотившись о коряво-изогнутую сосну бесстрашно разросшуюся прямо в пропасть, и заглянули вниз. Глаза Бэлы расширились, а из груди вырвался вдох-удивление:

– Как глубоко, страшно, но безумно красиво!

Мутная пенная река яро билась среди узкой теснины, поднимая столпы брызг. Бой воды и камня. Тысячелетний труд необузданных потоков, проточивших себе в тверди земной дорогу к свободе. Аюб не смог заставить себя отвести глаз с поглощённой лицезрением реки красавицы Бэлы, любуясь каждым волоском каждым взмахом длинных ресниц.

Почувствовав его всепоглощающий взор, она вмиг забыла о реке, и щеки её залились румянцем.

– С этого места издревле сбрасывают в реку людей нарушивших законы адата. И если сброшенный выживал, то ему прощался любой проступок.

По спине девушки пробежал холодок и она, отскочив от края, попятилась назад.

– Прости, Бэла, я не хотел тебя напугать. Я хочу рассказать легенду об этой реке… Постой… Послушай… Давно жил в этих краях богатый уорк и была у него невиданной красоты дочь Шхагуаше. Вот пришло время выдавать её замуж. Но дочь и слышать об этом не хотела. Все женихи отвергались ею. Как не старался отец – все впустую! Сердце девушки было непреклонно. Но однажды среди ночи услышал он, как стукнула дверь в гинекей, встал, вышел во двор и увидел, как его дочь разговаривает с кем-то у плетня. Подкравшись ближе старый уорк узнал своего пастуха. Утром он держал строгую речь перед дочерью. Та призналась, что влюблена в пастуха, и от этой любви ей нет отказа. То же самое сказал ему пастух. Гневу отца не было предела. Он приказал зашить обоих в кожаный мешок и сбросить в реку. Слуги так и поступили, но один из них успел скрытно передать пастуху нож. И, когда река отнесла их ниже по течению, юноша воспользовался им, и влюбленные выбрались на берег. Возвращаться они не стали. Построили шалаш в лесу и остались наедине друг с другом. Воду давала им река, еду давал им лес. Со временем Шхагуаше приручила лесных оленей и стала доить их молоко. Шли годы. Заболел уорк. Посоветовал ему один знахарь пить оленье молоко. На его поиски были посланы слуги. Один из них волей случая набрел на стоянку пастуха и Шхагуаше, рассказал им о хвори, настигшей его хозяина. Дочь его, не имея более в сердце злобы, лично принесла ему молока. Увидев Шхагуаше живой, уорк благословил их брак с пастухом. С тех пор все абадза зовут реку Шхагуаше в знак уважения перед женщиной, не предавшей своей любви, и перед всепрощающим её сердцем.

Они стояли рядом друг с другом, и лишь голова лошади, на которой приехала Бэла, разделяла их. Рука девушки нежно гладила мускулистую шею зверя, а мысли её были глубоко в рассказанной легенде.