Андрей Курков - Закон улитки

Узкая труба тоже была закрыта дверцей-заглушкой. Дверца внутренней трубы была чуть углублена.

– На счет «три» дотягиваемся и резко тащим ручку на себя, рывком. Понял? – Сева посмотрел на Виктора раздраженно, словно он уже что-то сделал не так.

– Раз, два, три! – выкрикнул Сева, и они вдвоем руками нырнули ко второй дверце-заглушке и открыли ее. Оттуда тоже пыхнуло жаром, только этот новый жар имел еще какой-то специфический запах, ударивший в нос и заставивший Виктора расчихаться.

– Грузите! – Сева, обернувшись, кивнул чеченцам на лежавший у их ног труп.

Чеченцы среагировали не сразу. Постояли пару минут, склонив головы, потом аккуратно подняли тело. Сева отошел от торца трубы.

Тело парня легко вошло головой вперед во внутреннюю трубу. Остались видны только подошвы сапог.

– Обувь с него снимите, – попросил Сева.

Один из пришедших вздохнул, стянул с трупа сапоги. Бросил их в угол барака.

– Через два часа подойдете! – сказал им Сева.

Проводив чеченцев взглядом, Сева кивнул Виктору на обе открытые дверцы-заглушки. Сначала они вдвоем с силой придавили дверцу внутренней трубы, пока там что-то не щелкнуло, подтверждая, что она плотно закрылась. Потом закрыли вторую, внешнюю.

Сева подошел к вентилю. По мере откручивания вентиля в трубе нарастала буря, гудение. Сева подсветил фонариком датчик, еще немного открутил вентиль. Потом бросил взгляд на свои часы и кивнул Виктору, внимательно следившему за всеми движениями напарника, на открытую дверь.

Гудение огня в трубе-крематории было слышно и снаружи.

– Ох, рванет когда-нибудь! – выдохнул Сева, доставая из портсигара папиросу.

– Дай посмотреть, – попросил Виктор, заметив портсигар.

Тяжелый, приятный на ощупь благородный металл лег ему в ладонь. На крышке виднелась гравировка.

– Посвети! – попросил Виктор.

Сева лениво достал фонарик. В его свете Виктор прочитал: «Капитану Хвойко для удлинения перекуров. От однополчан. Чечня, Грозный 1997».

– Ты на обороте посмотри! – посоветовал Сева.

На обороте была выгравирована надпись по-грузински.

– Откуда у тебя? – спросил Виктор.

– Вместо баксов федералы расплатились. Тут такие штучки часто попадаются. Во, посмотри! – И он оттянул левый рукав куртки, показывая Виктору свои массивные часы. Посветил на циферблат.

– «Ролекс»? – удивился Виктор. – Настоящий?

– Ну не китайский же! Китайских здесь, как собак нерезаных. Нет, тоже подарочный. Там на обороте надпись: «Дорогому мудаку, директору табачной фабрики, с днем рождения от благодарных коллег».

Сева хвастливо щелкнул языком и спрятал часы обратно под рукав. Фонарик потух.

– Будешь хорошо работать, тоже бедным не останешься! – сказал он напоследок и замолчал.

В тишине, заполненной мощным гудением замкнутого в трубе огня, крикнула какая-то птица, и Виктор, задрав голову, посмотрел на черное небо, на черный дым, теряющийся в нем, на замершие внезапно верхушки деревьев, словно прислушивающиеся к происходящему. Виктору опять стало холодно. Он поднял воротник куртки и закрыл глаза, все еще ощущая на лице сухой колючий жар, вырвавшийся из трубы минут двадцать назад.

Время тянулось медленно, и по расчетам Виктора два часа, отпущенные Севой на сжигание трупа, уже давно должны были пройти. Но стрелки часов говорили об обратном. Виктор то и дело посматривал на них, и казалось ему, что время остановилось, остановилось полностью, вместе с вращением земли и другими физическими законами движения.

Но гудение в бараке-крематории продолжалось. К нему иногда примешивались порывы ветра и крики ночных птиц. К нему же внезапно прибавился звук шагов. Пришел лысый Аза с фонариком в руке, нащупал лучом Виктора и Севу. Присел рядом – в руках толстая тетрадь и карандаш.

– Фамилию и год рождения взял? – спросил он у Севы.

– Нет еще, – Сева чиркнул спичкой, закуривая. – А чего у них брать – все равно соврут! Это федералы – те всегда правду говорят.

– А мне неважно: соврут или нет, это на их совести. Главное – взять фамилию и сюда записать! Любое дело, особенно такое, точность и документацию любит!..

– Придут забирать, вот и возьмешь! – дерзко перебил Азу Сева.

Аза вздохнул. Тоже достал папиросу. Закурил.

Минут через пятнадцать к бараку вернулись двое чеченцев. Посветили фонариком внутрь, потом обернулись.

– Ну что? – крикнул один из них, наклонившись и найдя взглядом сидевшую под деревом троицу.