Антти Туомайнен - Целитель

Йоханна наткнулась на меня. Я поцеловал ее волосы и прижал голову к груди. Йоханна тыкалась мне в грудь, в лицо, руки. По глазам жены я понял, что ее накачали наркотиками, ей трудно было говорить. Слова вырывались наружу, короткие и резкие, и я почти не понимал их. Но это было не важно. Я обнимал ее и шептал в ухо нежные слова. Наверное, я тысячу раз сказал, как люблю ее.

Затем я обернулся и увидел Яатинена. Он сидел на багажной тележке, на которой его везли к другому краю платформы. Сидя на ней под дождем, он был похож на капитана корабля, несущего вахту. Инспектор тянул ко мне руки, и я знал, что он спрашивает про Таркиайнена. Я покачал головой.

Его руки тут же опустились, и он стал просто смотреть на нас с Йоханной. На лице было выражение то ли непонимания, то ли разочарования. Меня это не волновало. Я закрыл глаза и сосредоточился на лучшем, что мог чувствовать в своих руках.

Я повел Йоханну обратно к зданию вокзала. Ее шаг был неуверенным, но мы шли в верном направлении.

Любой скрип в доме, постукивание птичьих лапок по жести подоконника или шум ветра в кронах сосен, склонившихся к окну нашей спальни, заставляли Йоханну вздрагивать. Но она тут же засыпала снова.

Это было яркое весеннее утро в конце апреля. Солнце встало рано и заливало все вокруг ровным и мощным светом.

Я старался не прикасаться к Йоханне. Малейшее прикосновение могло ее разбудить. Одеяло намоталось вокруг моей жены, как бандаж. Щека глубоко утонула в подушке, и мне было слышно, как спокойно и ровно посапывает Йоханна во сне.

Я бесшумно выбрался из кровати, закрыл за собой дверь в спальню и прошел на кухню. Сварив кофе, я встал у окна. Залив Ванханкаупунки манил ярко-голубой поверхностью, по которой бежала чуть заметная рябь от дуновения ветра. Повсюду на деревьях были заметны многочисленные признаки прихода весны с ее переходом от бледных почек к настоящей глубокой зелени.

О прошлом Рождестве мне уже почти ничего не напоминало. Йоханна, конечно, давно уже восстановилась физически. Хотя у нее все еще бывают иногда ночные кошмары, бессонница, боязнь некоторых мест и некоторого времени суток, в чем она, впрочем, не любит признаваться даже самой себе.

Я налил себе кофе, сел за компьютер, открыл почту и стал читать новости. Почему-то они больше меня не расстраивают, несмотря на то что с каждым днем жизнь вокруг становится все хуже. Когда вчера я разговаривал об этом с Яатиненом, он заметил, что причина состоит в том, что теперь я смотрю на жизнь так же, как и он, реалистично, без бессмысленных надежд, не оглядываясь назад. Наверное, он имеет в виду, что теперь я каждый день проживаю новую жизнь. Что ж, я не возражаю.

Инспектор приходил к нам совсем не для того, чтобы поинтересоваться моим отношением к жизни. Яатинен объявил, что расследование закончено: было установлено, что Вэнтинен убил десятки людей, что Громов был с ним в сговоре и что он шантажировал Ласси Утелу.

Я попытался объяснить Яатинену, что все это мне уже известно, но, судя по всему, он просто не слышал, что я говорю. Поэтому я решил, что будет лучше, если он повторит все еще раз. Помимо всего прочего, мы еще раз поговорили о тех минутах, проведенных мной на железнодорожных путях, но не сказали друг другу ничего нового. Когда он уходил, на лице сыщика было такое же разочарованное выражение, как и в то Рождество.

Я не понимал, зачем Яатинен снова прокручивал все это в уме. И вдруг мой взгляд упал на неожиданно появившийся на экране значок о том, что мне пришло новое сообщение, которое я без долгих раздумий раскрыл.

Сам заголовок говорил о многом: «Борьба за добро продолжается».

Я прочитал сообщение. Оно было написано грамотно, ясно аргументировано и совершенно лишило меня присутствия духа.

Встав, я прошел в кабинет, достал тот самый рюкзак, который отправил в дальний угол кладовки после того Рождества. Внутри я нашел то, что искал.

Открывая дверь спальни, я вспомнил те безумные мысли, что одолевали меня, когда исчезла Йоханна. Я вспоминал, как размышлял: что хуже, полная уверенность, что худшее уже произошло, или страх, усиливающийся с каждой минутой. Внезапная мгновенная катастрофа или медленное, трещина за трещиной, разрушение.

Наверное, теперь я мог быть доволен тем, что знал ответ.

Веки Йоханны дрогнули под безжалостными весенними солнечными лучами, которые просочились сквозь шторы и вскоре заполнили всю комнату.