Антти Туомайнен - Целитель

Билет на поезд был на одного человека, но из сообщения следовало, что в группе будут еще два пассажира и что все они собираются уезжать сегодня ночью.

До отправления оставалось сорок шесть минут.

Привокзальная площадь, заполненная гулом толпы, плавала в ослепительном свете прожекторов. Свет был настолько ярким, что, казалось, он проходил сквозь людей и терялся. Повсюду кричали, спорили, о чем-то умоляли, на что-то жаловались, угрожали. Поезда на север отходили через каждый час, но даже этого было недостаточно для того, чтобы поток отъезжающих уменьшился. Все больше и больше людей прибывали сюда с востока, юга и запада. На площади существовал черный рынок, где из-под полы торговали билетами, покупали ценные вещи, здесь крутились сотни воров и мошенников с имевшимися на их вооружении различными трюками, а также сновали туда-сюда обычные люди, среди которых становилось все больше отчаявшихся. Всех остальных можно было смело отнести либо к полицейским, либо к военным или охранникам из частных фирм.

Крики детей, просьбы и угрозы взрослых слились в один неясный гул паники. Я бежал, совершая длинные быстрые рывки, через все здание вокзала, притормаживая только там, где, как я полагал, меня могли видеть охранники с автоматами. Я встал в очередь на досмотр, стараясь не думать о потерянных минутах, и огляделся.

Я очень хорошо понимал, что двое других пассажиров не обязательно были Таркиайнен и Йоханна. В череде представителей разных рас и национальностей я не видел ни одного знакомого лица. Единственное, что объединяло всех этих людей, — ужас и безнадежность в глазах. Всем было понятно, что там, на севере, только часть отъезжающих сумеет найти для себя приемлемую работу, жилье и пропитание.

Как мы договорились, Яатинен ждал меня. Его лицо уже не было таким разочарованным и потерянным, как несколько часов назад. Теперь он был похож на человека, который явно кого-то ищет, и сам знал об этом.

— Двадцать первый путь, — сообщил инспектор, не дав мне поздороваться.

Я уже собирался пройти прямо к платформе, но жесткий захват за руки в районе плеч заставил меня остановиться.

— Тапани, — начал он, — если мы найдем Таркиайнена…

— Мы найдем его, если поторопимся, — перебил я, вырываясь из захвата.

Инспектор сделал два быстрых шага, потом остановился прямо передо мной, сверля меня взглядом.

— Если мы найдем Таркиайнена, я не смогу арестовать его.

— Но почему? — спросил я.

— У нас проблема с результатами экспертизы ДНК. Точнее, проблема состоит в том, что эти результаты исчезли.

Я ничего не сказал. Просто обошел его и направился к выходу. Он шел за мной и продолжал говорить, но я услышал лишь отдельные слова: сервер… сломался… запасные копии… пропали… катастрофа… Двадцать первый путь был далеко впереди и где-то слева. До отправления оставалось девять минут.

Я почти бежал мимо сложенных повсюду чемоданов, битком набитых рюкзаков и несущих все это людей. В зале под высокой крышей вокзала царил такой шум, что я уже не слышал ни шагов Яатинена, ни своих собственных. Я чувствовал запах продаваемой еды, ощущал людское отчаяние. Был канун Рождества, но здесь ничего не напоминало об этом.

Я миновал целые страны и континенты, языки и диалекты. Хельсинки наконец стал международным городом. Но мы представляли это себе совсем не так.

Двадцать первый путь, конечно, тоже оказался переполнен людьми и вещами. Поезд уже прибыл. Место Вэнтинена было в восемнадцатом вагоне. Я подошел к самому краю платформы, расталкивая столпившихся здесь людей. Яатинен шел за мной. Пытаясь лавировать в узком пространстве на краю платформы, мы, наверное, очень напоминали двух неопытных артистов-канатоходцев.

На ходу я пытался считать вагоны. Массы людей загораживали поезд, мешая пробиться к нему. Подойдя к вагону, который, как я посчитал, был шестнадцатым, я принялся проталкиваться к нему через толпу. Огромный чернобородый здоровяк загораживал мне дорогу, и я не мог рассмотреть номер. Я подождал, когда он уйдет подальше.

Наконец мне стал виден номер. Пятнадцать.

Я продолжил свой путь вдоль платформы, почти касаясь поезда плечом и прислушиваясь к объявлениям на финском, английском, русском и некоторых других языках. Идти по краю платформы стало труднее, и мне пришлось расталкивать толпу, прокладывая себе путь. В ответ я получал раздраженные замечания, последовало даже несколько тычков. Так, пожилая женщина с угольно-черными глазами и шарфом на шее ткнула меня довольно чувствительно длинным металлическим наконечником своего зонта.