Александр Гаррос - Чучхе

В общем, логично, что с той же стремительностью, как раньше из одной олигархической структуры в другую, перескочив на рубеже тысячелетий на госслужбу, Дима Эс сосредоточился на идеологии. И, надо сказать, результаты сосредоточения впечатляли. Первым делом, освоившись под Верховным, он с присущим ему здоровым пренебрежением к соблюдению политесов «построил» СМИ — и жестче всего, конечно, телевидение: пара хитрющих еврейских олигархов, владельцы главных телеканалов, еле унесли ноги за бугор, а каналы, причмокивая от усердия и не забывая притом улыбаться, занялись оральным во всех смыслах обслуживанием интересов Родины, сиречь Президента-Российской-Федерации, сиречь Димы Эс. То же обстоятельство, что всего пару лет назад Дима сам работал под одним из этих олигархов на его канале первым замом гендиректора, разумеется, лишь облегчало ему задачу.

Все, однако, только начиналось: перед очередными думскими выборами разнокалиберное чиновничество под сачковским контролем согнали в одну партийную отару, каковую — усилиями исполнительного ТВ — обеспечили «контрольным» большинством в Думе. Не забыл Вадим Иваныч и молодежную политику: с его личной подачи было создано движение «Наше дело», провозгласившее лояльность и патриотизм. Провинциальных студентов организованно свозили в Москву, обряжали в майки с государственной символикой и на страх и поучение нелояльным и непатриотичным пускали маршировать по заботливо перекрытым проспектам. Идеологи «Нашего дела», ненавязчиво подчеркивая агрессивность лексики (как бы оправданную молодым максимализмом), всячески упирали на «антифашистскую» сущность организации. Только под «фашистами» имелись в виду нацболы и прочие маргинальные левые. Которых — помимо ментов — теперь стали караулить по дворам с бейсбольными битами организованные группы анонимных крепких юношей, мистически неуловимые «органами».

То ли в силу возраста, то ли по-государственному заботясь о будущем, Сачков вообще старался не упускать молодежь из-под заботливой своей опеки. Более того, в отличие от приземленных коллег (в гробу видавших любые идеологические и уж тем более культурные материи — нахрапистых и туповатых «чекистов», которым в голову бы не пришло отвлекаться на такую байду от сосредоточенного, потогонного, хрипло-пыхтящего раздела нефтянки), продвинутый г-н замглавы изволили лично заботиться о духовном здоровье русской культуры. Один из еще предшествовавших «Нашему делу» его молодежных големчиков затеял несколько судебных процессов против нравственных разложенцев из числа модных прозаиков, а сам ИВ как-то в директивном порядке созвал к себе всех более-менее востребованных русских «рокеров» и, открыто поинтересовавшись, не может ли он помочь им в решении каких-нибудь проблем, намекнул, что в нынешние непростые времена первейшим долгом всякого рокера является удержание морально нестойкого поколения вдали от вредных антигосударственных веяний. Разбухшие и обдрябшие авторы перестроечных гимнов синхронно с засахаренными звездами рокопопса понимающе кивали.

Впрочем, что до нефтянки, то и тут Дима Эс по-любому выходил хозяином. В конце концов, он был председателем совета директоров госкомпании «Росуглеводород», на базе которой завершалось сколачивание государственной нефтяной монополии. Все было окончательно «схвачено», когда на незатейливо, в фирменном сачковском стиле, сфальсифицированном аукционе подставная компания купила главную нефтедобывающую «дочку» разваливаемого «ЛУКАСа» — потом эта фальшивая фирма, разумеется, не смогла расплатиться, и «дочка» отошла государству, то есть Диме.

Никто не сомневался, что Сачков, бывший протеже Загоровского, много лет проработавший в его империи, для того, собственно, и затеял процесс над экс-патроном. Если чему и удивлялись, то лишь дотошности и упорству, с каким и так полностью «опущенного» Загоровского продолжали показательно гнобить, даже уже давным-давно растащив его бизнес, — когдатошний миллиардер и меценат не просто чалился на общих основаниях в строгом режиме промороженного Забайкалья, но регулярно под надуманными предлогами был помещаем в ШИЗО: чтоб даже формального права не было у него, гада, на условно-досрочное…

В свое время Настя сказала мне, где в Сети можно найти кое-что сохранившееся из северинских «живых дневников». По ее словам, жанр этот и увлекающихся им покойник презирал (как и любое сетевое самовыражение), но в конце концов был вынужден прибегнуть к нему — за хроническим отсутствием возможности печататься и вообще публично высказываться. Так вот, среди прочего я нашел там такое воспоминание: