Дмитрий Петров - Нелюдь

Каждой девушке Скелет сообщал, чего он от нее хочет.

— Принеси хлеба, а то у меня закончился, — говорил он одной.

— Принеси кусок мяса, — просил он другую.

— Захвати по дороге пару бутылочек вина, — бросал он небрежно третьей.

Скелет на самом деле не отлучался из своей квартиры ни на минуту. Он периодически поглядывал на молчащий телефон, а если тот вдруг начинал звонить, бросался к нему как пантера, одним длинным прыжком.

Но телефон молчал.

Телефон молчал, когда Скелет разгуливал по квартире в махровом халате, накинутом на голое тело. Молчал, когда Скелет принимал ванную и брился. Молчал, когда хозяин занимался любовью, заставляя себя при этом быть брутальным и небрежно-снисходительным.

Каждую девушку он встречал тщательно одетым, в свежей сорочке и галстуке. Для стирки он недавно купил себе машину «Вятка-автомат» и установил ее в ванной, отделанной розовым кафелем.

«Вятка-автомат» стирает очень долго, у нее цикл стирки превышает три часа, и нормального человека это выводит из себя. Но Скелету было некуда торопиться. Он стирал свое белье, потом гладил его на красивой гладильной доске. Гладил мастерски, очень старательно.

Он гладил каждый шов, каждую складочку, аккуратно раскладывал вещи. В холодильнике стояла бутылочка пива, которое он выпивал после. Пиво он пил всегда после стирки и глажки, это было как бы наградой за домовитость и старательность. Некий давний ритуал.

Скелет раскладывал белье и рубашки по ящикам комода тоже аккуратно, одну вещь к другой, а потом садился на чистенькой кухне и пил свою бутылочку пива «Балтика № 1», с удовольствием думая о том, как у него уютно и какой он хороший хозяин.

Только дома, в одиночестве, он неосознанно расслаблялся и как бы позволял себе становиться самим собой.

Он становился маленьким мальчиком, таким, каким он был в детстве, когда над ним еще не довлели все эти комплексы, страхи неполноценности.

За стенами дома, за окнами была жестокая жизнь, которой он жил. Он умел стрелять в людей, он умел мастерски бить ногами насмерть. Он знал почти все мерзкие тайны криминального Петербурга и вообще был, что называется, «своим» человеком.

Но в эти часы, когда он сидел на кухне, расслабившись, в одиночестве после ванны, стирки и глажки белья… Ему бы сейчас жену полненькую, с бигудями и в симпатичном розовом халатике… Чтобы она бухтела что-нибудь насчет дороговизны и безответственного отношения Скелета к семейному бюджету. И детей — двоих, обязательно двоих — мальчика и девочку. Чтобы девочка заплетала куклам косички, а мальчик собирал конструктор.

И чтобы главной проблемой для Скелета было, как купить дочке ко дню рождения то, что она хотела, а именно — мебель для Барби…

Но наступал час, звонил будильник, Скелет вставал, переодевался, повязывал шелковый галстук, и оставалось только ждать звонка в дверь.

В дверь звонили, приходила очередная девушка. И ее встречал выбритый, роскошный Скелет, который небрежно целовал ее в щечку и отрывисто спрашивал с порога:

— Принесла, что я просил?

Одну девушку звали Оля, другую — Марина, третью — Лиза. Одна была блондинка, другая — брюнетка, третья — шатенка. А как вы думали? Во всем должно быть разнообразие, в особенности у такого «крутого» человека, как Скелет…

Он никогда не пользовался услугами проституток. Вот с этим уж он, как ни старался, ничего не смог поделать. Проститутки и услады с ними оказались не для него.

Скелет раньше уговаривал себя, что это обязательно нужно, что это хорошо и что все так делают. Он пробовал несколько раз, но никак не мог преодолеть себя.

Отвращение брало верх. Он даже не мог возбудиться как следует. Так, заставлял себя что-то одним усилием воли, но все равно ничего путного не выходило.

— Блевать тянет, — признался он как-то раз сам себе, да и то тайком. Дело тут было даже не в брезгливости. Просто он не мог видеть их рож. Были среди проституток красивые, были даже образованные и довольно богатые. Валютные, из дорогих гостиниц.

Но не мог… Не мог себя заставить, как ни старался. Уж слишком велико было презрение к ним. Скелет не мог заставить себя относиться к ним как к людям, хоть даже в малой степени. Лживые грязные животные, да еще пытающиеся вести себя, как люди…

Нет, он бросил эти попытки.

Все три женщины, посещавшие его, были обычные русские матери-одиночки. У каждой сбежал муж, каждая мыкалась с ребенком на руках между детским садиком и работой. Каждой хотелось любви, хотя бы частичку. Хотя бы суррогата.