Дмитрий Петров - Нелюдь

Свадьба была скромной. Я пригласила двоих подружек, а Гена — двоих своих товарищей. Мы сходили в загс, а потом устроили ужин дома у Гены. Теперь это был уже наш общий дом.

Товарищи Гены были его коллегами и за ужином один из них сказал, что новую квартиру для него уже присматривают. Так что скоро мы сможем переехать поближе к центру и в более удобную квартиру.

Потом гости ушли, и мы остались одни.

Должна тебе признаться, что несмотря на всю необычность происходящего, на все свое смятение, я все же была настроена серьезно.

Какая молодая женщина будет равнодушна воспринимать свое первое замужество?

Я была ошеломлена, я многого не понимала, я была подавлена благородством этого человека. Ведь он взял меня в жены просто с улицы. С ребенком, который не от него. Такой уважаемый перспективный человек женился на мне. На мне!

Нет, ты не подумай, у меня и тогда не было заниженной самооценки. Я понимала, что я красивая женщина, что у меня много достоинств, но все же я была Гене совсем не ровня…

И конечно я всерьез готовилась к свадьбе. До самой последней минуты я не верила, что это возможно, но все же готовилась. Я купила себе очень красивое белое платье. Только фату не стала покупать. Все-таки фата на мне была бы вопиющим цинизмом…

Но платье было красивым — белое, шелковое. Может быть, ты заметил, что я вообще люблю шелковые платья.

Я сразу вспомнил, что Людмила была в зеленом шелковом платье, когда мы встретились в ресторане, и кивнул.

— Ну вот… Еще я достала самое изящное нижнее белье, которое тогда было можно достать. Тогда это была целая проблема, не то, что теперь…

Дело в том, что я все время уговаривала себя, что в сексуальной жизни тоже все будет хорошо. Я совсем не понимала такой холодности Гены со мной. Уж если решил жениться на мне, то почему он только один раз использовал мой рот, и отказывался от всего остального?

Мне казалось, что это у него от робости, от смущения. У многих советских мужчин бывает комплекс на этой почве.

Я подумал, что Людмила права и это совершенно верное замечание. Особенно это стало заметно сейчас. В восьмидесятом году секс вообще был в «загоне» и о нем было не принято даже много говорить. А сейчас развелось много разных борцов с эротикой в разных формах и видах…

Посмотришь — взрослые мужчины, облеченные властью, а о чем говорят, чем занимаются? С эротикой борются… Пишут что-то, обличают, запрещают…

Я подозреваю, что Людмила права, и что это у них, бедных, все от комплексов происходит. Неправильное половое воспитание, зажатость, комплексы, неудовлетворенность… Отсутствие культуры тоже сказывается. Борются, потому что сами себя боятся. Своей собственной ущербности.

— Я еще подумала тогда, что, может быть, у Гены ослабленная потенция, — продолжала Людмила. — Я заметила, что у многих наших мужчин так бывает, Чем он солиднее на вид, чем серьезнее на нем костюм, чем тяжелее у него ответственный портфель — тем он слабее как мужчина.

Вот я и надела на свадьбу самое красивое и изящное нижнее белье под платье, чтобы ему понравиться и заинтересовать таким образом.

Мне и подруги такое советовали…

Но Гена оставался совершенно безучастен. Он разделся и лег в постель. Я скинула с себя платье и подошла к нему, но он не пригласил меня к себе. Больше я уже не могла молчать и недоумевать. Сколько можно, в конце концов?

— Гена, — сказала я. — Нам, кажется, пора объясниться.

И я сказала ему несколько слов о том, что он напрасно меня боится. Что если у него что-то не в порядке с потенцией, то я ему помогу. Только мне для этого нужно как минимум лечь с ним в постель, а не делать все, стоя коленями на полу и работая только губами…

Рядом спала маленькая Юля и я говорила тихо, потому что боялась ее разбудить.

Гена понял меня и вдруг сказал:

— Ты права. Нам пора поговорить, так что пойдем на кухню.

Мы вышли на кухню — маленькую и заставленную тарелками после нашего свадебного ужина. И вот на этой маленькой кухне, среди тарелок и пустых бутылок я услышала новость — мой муж педераст.

Да-да, он был гомосексуалистом. Да, собственно, отчего я говорю был — он и есть гомосексуалист.

Людмила посмотрела на мое лицо и захохотала радостно и оживленно. Она радовалась тому, что ее сюрприз удался.

Мое лицо и впрямь вытянулось.

— Ты этого не ожидал, да? — спросила Людмила.

Я был вынужден признаться, что да, не ожидал.

Чего-чего, а такого поворота ее рассказа я не ожидал. Можно было предполагать все что угодно в качество объяснения странного поведения этого Гены, но только не это. Вернее, это — в последнюю очередь.