Дмитрий Петров - Нелюдь

Алексей явственно ощутил, какой крупной дрожью дрожит ее хрупкое тело, когда нерешительно прикоснулся к локтю.

— Да что с вами, девушка? — спросил он.

Уже было понятно, что она не пьяная. Было ясно, что с ней произошло что-то неладное.

— Адрес-то скажете? Мы вас довезем, — предложил Степан еще раз. Он решил, что по такому случаю можно и опоздать на работу. Он еще не понимал, что произошло, но было понятно, что они столкнулись с чем-то страшным, с какой-то бедой…

— Фурштадтская улица, дом двадцать девять, — вдруг произнесла девушка, продолжая дрожать всем телом.

— Это ваш адрес? — допытывались мужики, и тогда она повторила номер дома и добавила еще квартиру. А после этого вновь завела свою мольбу о том, чтобы ее скорее отвезли домой.

— Ладно, — сказал решительно Степан, обращаясь к напарнику: — От нее все равно ничего не добьешься. Поехали, пусть тут стоит. — Не успел Алексей ничего ответить, как девушка вздрогнула, затряслась еще сильнее и неожиданно сказала безучастно:

— Я ничего не вижу… Я ничего не вижу. — Она отняла руки от лица, и шоферы отшатнулись как по команде. Глаз у девушки действительно не было. Только ярко-красные лунки на тех местах, где должны быть глаза…

Девушка так и стояла, опустив по швам руки и замерев, подставив свое лицо солнечным лучам.

Через несколько секунд первым пришел в себя Алексей и выдавил что-то про милицию и «Скорую помощь»…

— Нет, — вдруг ответила девушка. Голос ее задрожал. Он утратил свою безжизненность, и теперь в нем явно чувствовалась мольба, как и прежде, когда она просила отвезти ее.

— Домой, — повторила она, умоляя. — Домой… Фурштадтская, двадцать девять, квартира сто два.

— Ладно, — помотал головой Степан. — Надо отвезти. Давай, Леха, бери ее за другую руку, посадим в кабину.

— Втроем нельзя в кабине, — отозвался Алексей, — гаишники…

— Насрать, — коротко ответил Степан, и напарник кивнул. Действительно, насрать…

Они посадили девушку в кабину и тронулись. Теперь она сидела между ними, не шевелясь и ничего больше не говоря, опустив руки и не закрывая лицо. Водители молчали и боялись заглядывать в лицо своей пассажирке…

По утрам я отключаю телефон. Вернее, отключаю я его поздно ночью, специально для того, чтобы с утра мне не мешали звонками. По утрам я сплю. Крепко, и почти без сновидений.

Потому что работаю я по ночам.

Вы спросите меня, кто я такой… Почему работаю по ночам? Шахтер, доменщик, милиционер? Или, не дай Бог, рэкетир?

Нет, не то и не другое. И не третье тоже. Я врач. Тогда вы подумаете о том, что я работаю в больнице и у меня частые ночные дежурства. И вновь ошибетесь. Я частный врач, и мне не надо ходить ни в какую больницу на службу, тем более на ночную.

Отчего же я — частный врач — работаю по ночам? Отчего мне не спится? Ведь я сам хозяин своего времени…

Но это не так. Хозяева моего времени — мои клиенты. А они предпочитают ночное время для лечения. Почему? Потому что я — криминальный доктор, а не обычный.

Раньше я, точно, работал в больнице. Раньше все где-то работали, отсиживали положенное время за копеечную зарплату. Но это было уже давно. Так давно, что кажется неправдой.

Из больницы я уволился уже несколько лет назад и перешел на частную практику. Никогда государство не заплатит за труд положенную сумму. Всегда будет обманывать и недоплачивать. И львиную долю будет забирать себе, а тебе швырять жалкие крохи… Так было всегда, и, боюсь, будет впредь. Тоже всегда. Как писал в свое время Мандельштам:

Бедна порфира нашего государства. Ох как бедна… Насколько жестка, настолько и бедна…

Ты будешь «пахать» на государство, а потом оно жестко швырнет тебе гроши, а все остальное, что ты заработал, бережливо положит в свою казну. И будет на эти заработанные тобой деньги вести какую-нибудь очередную бесконечную войну с каким-нибудь маленьким, но гордым народом. За твои кровные, между прочим… И тебя еще будет потом упрекать в непатриотичности.

Нет уж, спасибо. Я все это раскусил уже довольно давно и не согласен участвовать в этих игрищах. Из больницы я ушел, и постепенно у меня сложилась довольно многочисленная частная клиентура. И я зажил так, как следовало зажить давно всякому разумному человеку…

Профессия, тем более, у меня отменная. Я — дерматолог. Многие люди, сталкивавшиеся с этим, понимают, какое это золотое дно, если правильно поставить дело. Если не сидеть в казенной больничке, излечивая застарелый сифилис и гонорею у алкоголиков и бомжей, а лечить тех, кто действительно хочет поправиться.