Дмитрий Петров - Нелюдь

Она сказала это и замолчала загадочно.

— И все же? — допытывался я, хотя подумал, что делаю это напрасно и Хельга все равно расскажет сама, если уж начала.

— Представь себе мужчину сорока лет среднего роста, широкоплечего, с щегольскими усами на красивом и глупом лице, — сказала Хельга. Я задумался.

— Представил, — наконец ответил я, добросовестно создав в своем воображении искомый образ.

— И представь себе, что этот человек приехал в мотель на красивой «Волге» цвета слоновой кости. Такие «Волги» тогда были не у каждого, и наличие такой машины говорило о многом. Гораздо больше, чем наличие «мерседеса» в наше время…

А говорило оно о том, что Василий Савватеевич — крупный начальник. Он был преуспевающий руководитель нефтедобычи откуда-то из-под Тюмени. Или Сургута, я сейчас не помню. Сравнительно редкая и экзотическая птица в наших краях, уже хотя бы потому, что Эстония просто очень далеко от Тюмени…

Василий Савватеевич приехал к нам отдыхать. Он и отдыхал, как только мог и умел. Денег у него было немерено, заработки тогда в Сибири были большие, у начальства — особенно. Он гулял по Таллину, дивился на красоту города и на то, что никто не харкает прямо посреди улицы и не орет матом на главной площади, как это принято в России…

Он был неженат. Вообще Василий Савватеевич отдыхал на всю катушку. Днем он гулял и осматривал что-то, по вечерам посещал таллинские рестораны. А к ночи на такси возвращался в мотель.

Но то ли в ресторанах ему не везло, то ли по врожденной порядочности его натуры ему не нравились женщины легкого поведения, стайки которых всегда вились в те годы между гостиницей «Виру» и рестораном «Глория»…

Одним словом, Василий Савватеевич вдруг на дискотеке в мотеле встретил мою мать.

Он произвел на нее огромное впечатление. Особенно, наверное, в сравнении с отцом.

Василий Савватеевич был положительным, усатым человеком. Большой начальник в неведомой Сибири, денег у него куры не клюют… Пьет умеренно, в основном по праздникам и под хорошую закуску. Депутат областного совета то ли в Тюмени, то ли в Сургуте…

По сравнению с моим пьющим и гуляющим папой это был просто образец совершенства. Хотя, чего же сравнивать? Мой папа все же был не нефтяником, а директором мотеля. Это совсем другой профиль работы, накладывающий определенную печать на человека.

Но мама решилась сравнивать. А когда простая рассудочная женщина начинает сравнивать вот таких двух мужчин, понятно становится, кого она предпочтет. Тем более, что папины «художества» уже довели ее к тому времени до отчаяния.

Что же касается Василия Савватеевича, то с ним вопрос был ясен. В те годы не было для русского мужчины ничего более престижного, чем женитьба на прибалтийке… русские даже придумали специально слово — прибалты. Они нас всех так называют. — Хельга засмеялась. — Они не могут различить, что мы — три совершенно разных народа. Это недоступно пониманию простого русского человека. Так вот они нас так и называют, очень глупо и смешно — прибалты. И, конечно, для мужчины из далекой Тюмени было чрезвычайно престижно привезти себе жену из Эстонии. Наверное, все потом говорили там о нем с тайным восхищением. Как же — он женился почти что на европейской женщине…

Вероятно, это повлияло на воображение Василия Савватеевича, и он стал ухаживать за мамой, а потом стал уговаривать ее уехать вместе с ним.

Мама никогда бы на это не согласилась, если бы папа к тому времени совершенно не обнаглел.

Последней каплей было, когда он пришел домой в очередной раз под утро пьяный и мама нашла у него в кармане женские трусы. Ох, как она хлестала папу этими трусами по лицу… Когда она делала это, у него был такой жалкий вид. А по маминому лицу я уже тогда поняла, что это последняя капля и теперь она решится на что-то.

Вот мама и решилась, и приняла предложение крупного усатого мужчины из Сибири.

Она хотела, чтобы и я поехала с ней. Мама познакомила меня с этим дядькой и даже хотела, чтобы я называла его «дядя Вася». Но это было гораздо выше моих сил. С чего бы это я стала привыкать к какому-то постороннему мужчине, да еще поехала в такую даль?

И я отказалась, сказала, что останусь с папой. Мама просила у меня прощения и сказала: «Прости меня, Хельга. Я понимаю, что не должна так поступать и оставлять тебя, но ты уже взрослая девочка и должна меня понять. Ты же видишь, как ведет себя папа в отношении меня».

И я поняла маму. Действительно, она была еще совсем не старая женщина, и зачем ей было губить свою жизнь? Она старалась в свое время, как могла, образумить папу и наладить нормальную семейную жизнь. Но у нее ничего не получилось.