Поль Альтер - Цветы Сатаны

— Взгляни, — сказал он, показывая на портрет. — Эта женщина погибла от руки того, у кого на совести несколько смертей. Что, она случайно явила себя тебе в тот вечер?

Дебра смущенно качнула головой:

— Нет.

— А то, что мы встретились с тобой после этого необъяснимого появления, было случайностью?

— Нет, Питер, — взволнованно произнесла она.

— Так не считаешь ли ты, что разгадать эту тайну — наш долг? Что мы должны во что бы то ни стало найти того негодяя, убившего в прекрасный летний день эту бедняжку, так радовавшуюся жизни, по словам всех? Наш долг — реабилитировать ее мужа, судя по всему, напрасно обвиненного в этом преступлении.

— Несомненно, Питер. Но разве у нас нет времени? И… есть кое-что другое, более срочное…

— А именно?

— Надо подумать и о себе.

С этими словами Дебра кинулась в объятия Питера. Он почувствовал, что она дрожит всем телом.

— Дебра, милая, что с тобой?

— Ничего, Питер, просто мне страшно…

— Чего ты боишься?

— Потерять тебя… уехать отсюда не по своей воле… вернуться…

Голос ее прервался. Она уткнулась в плечо Питера и зарыдала. Тот пилот успокаивающе гладил ее русые волосы, потом голосом теплым и хрипловатым проговорил:

— Видишь ли, Дебра, ничего не зная о тебе, о твоей прошлой жизни, я не смогу по-настоящему тебе помочь.

— Знаю… сама виновата. Но ты обещал мне, не забудь.

— Я на все согласен, если это тебя успокоит.

— Я боюсь, Питер, боюсь опять увидеть эти «желтые круги». Я боюсь, что мы не сможем пожениться. Рано или поздно, но что-то помешает нам…

— Ты хорошо знаешь, что я всегда готов связать свою судьбу с твоей. Я был готов уже тогда, когда увидел тебя спящей на веранде.

— О, Питер, ты сыплешь соль на мою рану! Я тоже… Я желала этого с первой минуты, но…

— Но ты не можешь по причинам, которые, как мне кажется, очень серьезны…

Дебра зарыдала сильнее, потом со всхлипыванием прошептала ему на ухо:

— И все же есть решение… Я тебе еще не рассказывала, потому что хотела все позабыть… А теперь, думаю, это необходимо и для меня очень важно.

Чуть успокоившись, Дебра поведала ему о своей подруге, на которую была так похожа, о том, что та покончила с собой в момент сильной депрессии. Однако умолчала о своем муже и больнице, ограничившись простым изложением необычных обстоятельств того самоубийства и сказав о неожиданно представившемся случае выдать себя за свою подругу.

— Раз уж никто до сих пор не хватился ее, — вслух размышлял Питер, — то мне это кажется осуществимым. Ты сказала, ее звали Дебора Джеймс? Это упрощает дело, так как легко можно объяснить тот факт, что ты предпочла называть себя Деброй, а не Деборой.

— Знаю. Полагаю, именно сходство наших имен и подало мне идею.

— Признаюсь, мне не по душе подобные махинации. Но кажется, дело того стоит. Как давно ты не показывалась в ее квартире?

— Две или три недели. Я заглянула туда незадолго до того, как покинула… как встретила тебя.

— Хорошо бы не мешкая вернуться туда.

— Я тоже так думаю.

— Только… Дебра, мне тоже хотелось бы там побывать.

— Не вижу препятствий… Место я тебе назвала…

— Хорошо. Тогда, раз уж все не так плохо, мы могли бы…

— Что?

— Пожениться, милая. Я готов взвалить на себя это бремя, а тебе… хуже не будет.

Вновь Дебра, зарыдав, прильнула к Питеру, но на этот раз со слезами счастья. Она нежно шепнула ему:

— О, милый, я тебя обожаю!

— Церемонии, само собой разумеется, не будет, поскольку все здесь считают нас мужем и женой. Но если кто и заподозрит неладное, это уже не имеет значения, потому что мы не будем тянуть с легализацией нашего статуса.

— Все это слишком прекрасно, Питер! Даже не верится!

— Партия еще не выиграна, моя девочка! Сперва надо съездить в Торквей и во всем разобраться.

— Когда?

— Завтра, если хочешь.

Поцелуй после этих слов был долгим и нежным. Затем Питер подошел к комоду и углубился в созерцание портрета Виолетты, окруженного цветами. Дебра нежно держала его под руку.

— Спасибо тебе, Питер, — сказала она. — Наше счастье ты поставил превыше всего.

— А ты могла сомневаться, милая? Скажи-ка, чувствуешь этот изумительный аромат?

— Конечно. Я сама сорвала вечером эти ирисы на «Могиле Адониса».

— Но сюда примешивается и запах фиалок. Странно, я всегда ощущаю его, почувствовал даже тогда, когда мы впервые вошли в эту комнату. Может, мне кажется, но это напоминает аромат духов, настолько устойчивый, что выдержал испытание временем в течение почти двух десятилетий. А ты как думаешь?