Кристиан Мёрк - Дорогой Джим

Когда на землю спустились сумерки, далеко-далеко, за лесом, раздалось громкое бряцание боевых мечей. С кем бы ни встретился Нед, о помощи он не просил.

Оседлав единственную лошадь, которая еще до сих пор оставалась в конюшне, Оуэн решился наконец выехать за ворота замка — он скакал к лесу, яростно рубя воздух мечом, который был едва ли не вдвое больше его самого. Но если его брат каждый день упражнялся с оружием, выходя один на один с тремя воинами из числа самых лучших в отряде его отца, то Оуэн предпочитал проводить время в городе — переодетый, он с утра до ночи просиживал в пивных. А стоило ему только увидеть хорошенькое девичье личико, как он вытаскивал из-под плаща свою лютню, настраивал ее и принимался петь. Конечно, местные отлично знали, кто он такой, и смотрели на его причуды сквозь пальцы, даже когда Оуэн пытался выдать себя за заезжего менестреля. Но случалось и так, что девушки возвращались из замка только на следующий день, да и то под вечер, и их глаза говорили о том, чего не осмеливались выговорить уста. Ходили слухи, что Оуэн заставлял их проделывать такие вещи, о которых ни одна из них не решалась признаться даже на исповеди.

Небо потемнело, набухшие дождем тучи спустились так низко, что самые высокие из деревьев воткнулись кронами в их мягкие подбрюшья. То и дело оглушительно громыхал гром, а ослепительные молнии вонзались в землю прямо под копытами его коня, едва не задевая гриву, так что принц даже чувствовал запах паленой шерсти. Испуганный конь, мотая головой, упирался, но Оуэн безжалостно гнал его вперед.

Не успел он въехать в лес, как звуки битвы, разносившиеся далеко по всей округе, внезапно изменились. Крики и вопли побежденных, умоляющих о пощаде, стихли. А на смену им пришел негромкий хор совсем других, первозданных голосов.

Теперь Оуэну стало не по себе. Лес обступил его со всех сторон. Ему слышалось нечто похожее на шорохи, треск и перешептывание — казалось, даже деревья оборачиваются, чтобы посмотреть на него, пока он пробирается между ними по следу, оставленному копытами коней, едва различимому в темноте даже в свете факела, который он держал в руке. Внезапно между деревьями замерцали горевшие янтарем парные огоньки, и Оуэну едва не сделалось дурно. Он хорошо знал, что с тех пор, как в стране шла война, поголовье волков в окрестных лесах увеличилось едва ли не вдвое, да и неудивительно, ведь теперь все охотились за норманнами, а не за волками. Иной раз Оуэну приходило в голову, что звери, отлично понимая, что людям сейчас не до них, напрочь забыли о страхе. Низкий, угрожающий, многоголосый вой преследовал его по пятам все то время, пока он пробирался к знакомой с детства поляне. Дорогу эту он знал наизусть и мог бы найти ее с закрытыми глазами — ведь они с Недом часто играли тут, сражаясь деревянными мечами до тех пор, пока один из них — обычно это был Оуэн — отшвырнув меч в сторону, не начинал вопить от боли.

Именно здесь перед его взором внезапно открылось ни с чем не сравнимое зрелище, заставившее весь его гнев померкнуть. Крик застрял у Оуэна в горле.

Нед загнал кавалерию противника в ловушку.

Выслав вперед небольшой отряд верховых, он дал им приказ увлечь за собой большую часть вражеской армии, чтобы завести их в такое место, откуда им не удастся выбраться. Не зная местности, изобиловавшей тайными тропами и укромными местами, норманны приняли бой и угодили в ловушку — они кинулись в погоню и опомнились, только когда их лошади стали по самое брюхо увязать в жирной грязи — в болоте, со всех сторон окруженном лесом. Под его темным куполом валлийские лучники растерялись и, утратив ориентацию в пространстве, мгновенно перестреляли своих же собственных командиров. Пешие ратники, сопровождавшие отряд Неда, быстро покончили с оставшимися в живых врагами — поднырнув под брюхо лошади, они одним коротким ударом меча вспарывали ей живот, а после приходила очередь и всадника, душа которого расставалась с телом в тот момент, когда его роскошная, сделанная вручную в самом Париже, кираса с грохотом ударялась о землю. Теперь в лесу стоял один сплошной непрекращающийся стон — казалось, это стонет сам лес, — а кровь впитывалась в землю быстрее, чем дождевая вода.

Оуэн, натянув поводья, выжидал удобного момента. Если он появится сейчас, то из-за его утренней нерешительности Нед и остальные станут считать его трусом. Спешившись, он бесшумно растянулся на траве и молча смотрел, как его брат, припав к шее великолепного черного жеребца, поверг на землю валлийского полковника прежде, чем тот успел выхватить из ножен свой меч. Бедняга даже не сообразил, что произошло, когда меч Неда вонзился ему в грудь и серые глаза валлийца закрылись навеки. Обтерев окровавленное лезвие о траву, Нед обернулся в поисках новой жертвы.