Кристиан Мёрк - Дорогой Джим

На следующий день мы как будто стали понемногу приходить в себя. Во всяком случае, мне так показалось. А может, ничего и не было, думала я… по крайней мере, ничего такого, с чем бы мы не справились? О полиции по-прежнему не было ни слуху ни духу. В конце концов я решила, что пора немного встряхнуться, а заодно и позаботиться о том, чтобы уничтожить улики. Я читала о таком в книгах. Ведь именно этого от вас обычно и ждут, верно?

Пока Фиона колдовала на кухне, пытаясь сварганить нечто съедобное из завалявшихся на кухне макарон и остатков кетчупа, я собрала нашу одежду, облила ее бензином и подожгла. Не пожалела даже любимую куртку Ифе, ту самую, разрисованную желтыми бабочками, — она тоже полетела в костер вслед за моей малоприличной юбкой. Избавиться от ножа оказалось труднее. С помощью плоскогубцев мне удалось-таки отломать рукоятку — я швырнула ее в огонь, и через минуту она расплавилась, превратившись в уродливый черный ком. Затем, прихватив лезвие, я углубилась в лес, подступавший к самому коттеджу Ифе, — тот самый, где она часто стояла, прислушиваясь к его голосам. Поросшие зеленоватым мхом деревья молча сомкнулись вокруг меня — и по спине поползли мурашки. Стараясь не думать о страхе, я искала подходящее место. Потом, отыскав спиленный почти до основания дуб с единственной уцелевшей веткой, выкопала возле пня ямку фута три глубиной, бросила туда нож, после чего тщательно разровняла землю, прикрыв это место сухими ветками. Когда я уже повернулась, чтобы уйти, меня вдруг словно громом ударило. Не знаю, почему я не подумала об этом раньше… Наверное, просто не до того было.

Похоже, Джим сам поставил сцену своего ухода из жизни… сам руководил своим убийством — разве не так? Другого объяснения у меня не было… Иначе с чего бы он так откровенно наслаждался, мучая и унижая Ифе у нас на глазах? С таким же успехом он мог бы сам воткнуть нож себе в грудь. Помню, как я разозлилась, когда до меня вдруг дошло, как ловко он обвел нас вокруг пальца. Ублюдок просто посмеялся над нами. Теперь я понимала, зачем ему это было нужно. Рано или поздно он все равно допустил бы ошибку, и тогда кому-то из гарды, посообразительнее остальных, удалось бы надеть на него наручники. Возможно, это произошло бы как раз в день его свадьбы. И тогда бы одной тюрьмой дело не закончилось. Возможно, он догадывался, что любая легенда начинается с трагической смерти.

Меня затрясло… не помню, сколько я простояла так, застыв от ужаса, не в силах сдвинуться с места. Что это, гадала я… запоздалый шок или эффект тех сказок, которые рассказывал нам Джим? Не знаю…

Раздувая огонь и глядя, как остатки нашей одежды превращаются в пепел, я то и дело бросала взгляд в сторону поля. Когда стоишь в самом конце посыпанной гравием дорожки, повернувшись в сторону города, можно видеть, как в окнах домиков на окраине зажигается свет и огоньки приветливо мигают тебе, точно звездочки на небе. Дом Мойры, укрывшийся за ближайшим отрогом холма, отсюда не был виден. Но я догадывалась, что она сейчас мечется из угла в угол прихожей среди пластмассовых статуэток святых, то и дело поглядывая на часы. Потому что Джим все еще не вернулся домой. Клянусь тебе — на мгновение мне даже стало жаль ее. Вдруг из кухни потянуло чем-то горелым. Вздохнув, я зашагала к дому. «Моим сестрицам, похоже, удалось-таки погубить наш ужин», — с грустью подумала я.

Закрывая за собой дверь, я вдруг поймала себя на мысли, что гадаю, когда наша тетушка явится сюда, чтобы заставить нас ответить за все…

Уже позже, в ту же самую ночь, мне вдруг приснилась Эвви. Она ставила паруса на шхуне, построенной из древнего египетского саркофага, — мы качались на бархатных волнах моря, под небом, где не было ни одной звезды. Я держала ее за руку, смотрела, как она у меня на глазах меняет цвет — из белоснежной постепенно становится черной, как обсидиан. Когда же я, сама пугаясь того, что увижу, подняла глаза к ее лицу, где-то там, далеко, за горизонтом, в реальном, а не придуманном мною мире, вдруг громыхнул взрыв — руки наши разомкнулись, и я рывком села на постели, растерянно хлопая глазами и гадая, где нахожусь. Жалобно дребезжали оконные стекла, все, что стояло на полках, с грохотом посыпалось на пол. За окном метались огненные сполохи, угрожающе протягивая к дому оранжево-черные пальцы.

Фиона, спавшая свернувшись клубком возле меня, спросонок ткнула твердым кулаком мне в живот. Стукаясь головами и чертыхаясь вполголоса, мы с ней кое-как натянули на себя халаты и, спотыкаясь, выскочили из дома. Пока пробирались к выходу, я успела заметить, что Ифе нигде не видно. Уже схватившись за ручку входной двери, я вдруг решила, что это тетушка Мойра явилась по наши души.