Джеймс Паттерсон - Меня зовут Алекс Кросс

— Что это? — спросил Маони, когда адвокат протянул ему листки.

— Ходатайство о признании недействительным… На данный момент ваше вторжение и весь этот рейд незаконны. Мой клиент в виде особой любезности предоставляет вам пять минут, чтобы убраться отсюда. После этого мы поставим вопрос о пренебрежении к суду и незаконном нарушении границ владения.

Маони медленно перевел взгляд с маленьких хитрых глаз юриста на ходатайство. По-видимому, то, что он там увидел, произвело желаемое впечатление. Бросив бумаги на пол, Нед удалился. Затем я услышал, как он выкрикивает приказы, вызывая вниз всех участников рейда.

Я поднял ходатайство и просмотрел его.

— Что за судья, черт побери, подписал вам это в час ночи? — спросил я у адвоката.

Он протянул руку, перевернул страницу и указал пальцем:

— Уважаемый Лоренс Гибсон.

«Ну еще бы, — подумал я. — Среди клиентов сенаторы, конгрессмены, миллиардеры — почему бы и не судья?»

Я приехал домой рано утром в воскресенье, в промежутке между доставкой газет и тем временем, когда наиболее ретивые бегуны направляются в парк.

«Что это?»

Я увидел Нану на веранде. Она спала в кресле-качалке. На ней были ее любимые розовые махровые тапочки, но она, собравшись в церковь, уже надела серую фланелевую юбку и белый свитер. Нана посетит церковную службу впервые после возвращения из больницы. Значит, в церковь пойдет вся семья.

Я положил руку на плечо Нане; она вздрогнула, проснулась и быстро осмотрела меня.

— Тяжелая ночь? — спросила она.

Я опустился на диванчик рядом с ней.

— Неужели по мне все видно?

— Только посвященным. Ладно, рассказывай, что случилось. Поговори со мной.

Если бы речь шла о другом деле, я сослался бы на усталость, но в данном случае Нана должна все знать. Правда, я утаил кое-какие подробности о жизни Каролин. Зачем зацикливаться на темной стороне ее жизни? Я не сомневался, что Нана знала. Каким-то образом она всегда все знала.

Добравшись до хитрого юриста с его «ходатайством о прекращении», я снова начал заводиться, поскольку впустую потратил целую ночь. К тому же сбежал ради этого от Али и Дженни.

— Думаю, Дженни уже усвоила это выражение лица: надутые губы и холодный взгляд? Как они вели себя после моего ухода?

— Они выжили, если, конечно, это единственное, что тебя волнует.

Это походило на похлопывание по плечу и пощечину. Нана-мама в своем репертуаре.

— Выходит, вчера твоя сестра-близнец выставляла меня из дома? Говорила, что все в полном порядке. Я готов был поклясться, что это ты.

— Не задирайся, Алекс! — Нана потерла шею. — Я говорю лишь то, что детям не всегда есть дело до того, почему ты отсутствуешь. Они только знают, что тебя нет. Особенно маленький Дэймиен.

— Ты имела в виду Али.

— Я так и сказала, разве нет? Мальчику ведь всего шесть.

Я наклонился, чтобы лучше рассмотреть ее.

— Ты в эту ночь сколько спала?

Нана отмахнулась от меня.

— Старикам сон не нужен. Это одно из тайных преимуществ. И вот почему я все еще могу переспорить тебя. Теперь помоги мне подняться, и я пойду позабочусь о кофе. Твой вид подсказывает, что он тебе не помешает.

Я поддержал Нану за локоть. Она немного приподнялась, но внезапно обвисла.

— Что такое? — спросил я.

— Ничего, я только…

Сначала у Наны был такой вид, словно она растерялась. Затем внезапно ее лицо исказила боль, ноги подогнулись, и она повисла у меня на руках. Я даже не успел посадить ее, как она потеряла сознание.

«О Господи, нет!»

Нана почти ничего не весила, я легко держал ее на руках. Осторожно положив Нану на диванчик, я поискал пульс у нее на шее. И не нашел.

— Нана? Слышишь меня? Нана?

У меня перехватило дыхание. Врачи в больнице Святого Антония сказали мне, за какими признаками следить — неподвижность, отсутствие сердцебиения. Нана лежала и не двигалась.

Остановка сердца.

Это был еще один кошмар — санитары в доме, поездка в машине «скорой помощи», от которой ничего не осталось в памяти, вопросы в приемном отделении. Затем ужасное ожидание.

Я оставался около Наны в больнице весь день и всю ночь. Она пережила сердечный приступ, а больше пока никто не мог ничего сказать.

Они искусственно вентилировали ей легкие, чтобы помочь дышать. Трубку прикрепили ко рту. К пальцу — приспособление для измерения давления и уровня кислорода. Из капельницы поступали необходимые лекарства. От груди Наны тянулись бесчисленные проводки к сердечному монитору возле кровати. Пульсирующие линии на нем несли круглосуточную вахту. Ненавидя этот экран, я полагался на него.