Николай Волынский - Год беспощадного солнца

– Двадцать шесть выше нуля, – уточнила Большая Берта.

– Ну, если ты так считаешь… Тогда налей мне рюмочку.

– Разбавить?

– Как обычно.

– Значит, пополам, – сказала Клементьева. – Ключ?

Он пошарил по карманам – ключа от фляги не было.

– Потерял, наверное. Или дома оставил. Придется ломать замок.

– Теперь это трудно, наверное… – то ли спросила, то ли сообщила Клементьева.

Конечно, трудно. Мышкин вспомнил, что позавчера он сам запер флягу со спиртом не на цепь с обычным замком, как всегда, а на антиугон – немецкий рычаг с секретом для запирания рулевого колеса автомобиля.

– Можно дырку во фляге проделать, – придумал Мышкин. – А потом деревянным клином забить.

– Ой, – всплеснула руками Большая Берта. – Я совсем забыла. У нас же коньяк есть!

– Как сюда мог попасть коньяк? – удивился Мышкин.

– Французский, – почему-то смутившись, ответила Большая Берта. – «Мартель».

– Да знаю я этот «мартель»! – фыркнул Мышкин. – Правильное название – «бормотель»! Непрерывное круглосуточное производство в подвале на Весельной улице.

– Нет-нет! Настоящий! – возразила Татьяна. – Там покупали!

– И где же твое там расположено?

– Во Франции. В аэропорту Орли. Там без наценки и пошлин купить можно.

– Когда же ты успела сгонять в аэропорт Орли и купить бутылку без наценки? В обеденный перерыв?

Тут Большая Берта улыбнулась – несмело, вымученно, но все-таки это была улыбка – первая человеческая улыбка, которую Мышкин увидел за последние дни.

– Подарили, – она отвела взгляд в сторону.

– Полный атас! Никогда бы не поверил, что таким девушкам, как ты, во французском аэропорту Орли ни с того, ни с сего дарят бутылками коньяк «мартель». Но если ты на этом настаиваешь… Лучший способ проверить – попробовать.

Она поставила перед ним богатую коробку – красную с золотом. Мышкин открыл, вытащил бутылку и опешил: бутылка была старого темно-зеленого стекла, тяжелая, грязная – в пыли и даже с паутиной.

– Фу, гадость! – поморщился он. – На какой помойке нашла? Это в Орли такие помойки? А коробка-то – коробка! Вот так нас, простых смертных, обманывают в аэропортах.

– На этикетку гляньте, – невозмутимо предложила Большая Берта.

– Да что твоя этикетка! При нынешнем развитии полиграфии…

На блеклой этикетке он нашел: «Répandre 1911».

– Сто лет! – поразился Мышкин. – Не может быть! И паутине сто лет?

– И паутине, – подтвердила Клементьева. – Ее специально не снимают. И пыль не вытирают. Ей тоже сто лет.

– Как интересно! Скажи честно, где спёрла? Или все-таки купила?

– Не по карману, – вздохнула Клементьева.

– Сколько же может стоить столетняя отрава?

– Восемь тысяч евро.

– Батюшки-светы! Машину можно купить! Лучше бы машину купила!

– Подарок.

– Тогда открываем!

Первую они выпили не чокаясь. Коньяк был густой, от него исходил богатый аромат винограда, и совсем не чувствовался алкоголь.

– Не распробовал! – заявил Мышкин.

Выпили еще по одной.

– А знаешь, вроде ничего! – признал Мышкин. – Может, в самом деле, не палёный. Я бы тоже не отказался от такого подарка.

– Вообще-то, это ваш коньяк.

– Ошибаешься. Я в аэропорту Орли ни разу в жизни не был, – возразил Мышкин.

– Не в том смысле. Это для вас подарок. Именно вам просили передать. Когда я сказала, что вы не возьмете, меня попросили просто выпить с вами и не говорить, откуда он взялся. Вот, выпила, язык развязался у бедной девушки, не удержалась – все разболтала.

– Взятка? – с тихой угрозой спросил Мышкин. – Взятка! – рявкнул он.

– Подарок! – крикнула Большая Берта.

– Зачем взяла? – сбавил тон Мышкин. – Кто позволил?

– Так ведь коньяк хороший. И кстати.

Простота аргумента сразила Мышкина.

– Ну, если так… – проворчал он. – Кто принес?

– Валерий Васильевич Туманов.

К двум часам ночи раритетный коньяк был выпит. Мышкин вызвал такси, отвез домой Клементьеву и назвал свой адрес.

Белая ночь заметно пошла на убыль, однако, в три ночи город все еще был залит молочно-серебристым светом. Мышкин расплатился, оставил на чай пятьдесят рублей и с трудом выбрался из машины. Но успел заметить, как перекосилась морда таксиста. Он брезгливо бросил синюю бумажку на пол. Мышкин остановился.

– Что такое? Пятьдесят рублей для тебя уже не деньги?

– Мусор, а не деньги, – с ненавистью подтвердил таксист.

– Это честные деньги! Я их не украл!