Николай Волынский - Год беспощадного солнца

Он поднял голову, посмотрел на балкон Кокшанского – узкая дверь была открыта. В глубине квартиры Игоря прозвучал слабый хлопок. «Воздушный шарик лопнул, – успел подумать он. – Дашенька…» И сразу на улицу вылетела балконная дверь и потащила за собой из квартиры Кокшанского гигантский темно-красный протуберанец в черном жирном облаке копоти. Все вокруг залил ослепительный оранжевый свет, отбросив на асфальт черные и непривычно четкие тени людей и деревьев.

Рядом с Мышкиным медленно наклонилась в сторону грязно-белая «газель» с водителем за рулем и свалилась правым бортом на женщину с детской коляской. Одновременно зазвенели и с грохотом полетели на землю стекла из вестибюля метро и из окон соседнего дома. С дикими воплями люди заметались по площади.

Но Мышкин даже не пошевельнулся. Как зачарованный, он не мог оторвать взгляд от зияющего балконного проема и видел через него сплошную стену ревущего оранжевого пламени, которое бешено и с треском выжигало квартиру Кокшанских.

Затрещали стекла квартиры, со звоном вылетели рамы. На подоконник вскарабкалась черная фигура. «Негр? – удивился Мышкин. – Откуда у Кокшанских негр?» Но еще не отзвучала мысль, а Мышкин понял, что это не негр, потому что кожа вокруг глаз у черного была белой. Он сделал шаг вперед. Толпа охнула и взвыла – тело глухо, словно куль с мукой, шлепнулось на асфальт.

Обгоревший труп лежал головой к Мышкину, лицом вниз, и поэтому Мышкин не мог понять, кто это – Игорь или его отец. По асфальту медленно расплывалась пурпурная лужа.

Мышкин продолжал стоять, словно вкопанный, и с нарастающим удивлением наблюдал, как все люди вокруг быстро, рывками, задвигались и смешно подпрыгивали. Ему показалось, что он смотрит старое немое кино. С воем, леденящим душу, примчались три пожарные машины. Пожарные в необъятных брезентовых робах тоже подпрыгивали и дергались, на их медных касках плясали темно-красные блики пламени. К балкону приставили две алюминиевых лестницы, быстро размотали два шланга, и из брезентовых кишек вырвались два огромных облака белой пены. Огонь мгновенно прекратил рёв и исчез. Из квартиры повалил белый дым с паром и таял в воздухе.

Шустро, как детские заводные машинки, примчались два полицейских форда. Из них выскочили полицейские и тоже запрыгали по тротуару. Мышкин отвлекся на машины скорой помощи. В одну погрузили черное тело с тротуара. Из дома пожарные вынесли на носилках еще труп – черный с желтыми пятнами. Потом второй – без пятен, и за ним третий – совсем маленький, сплошь обугленную головешку. «Грубый, говорит. Не музыкальный», – всплыло в памяти Мышкина.

Санитарные машины быстро-быстро укатили, и все вокруг задвигалось с нормальной скоростью.

Мышкин, покачиваясь на ходу, зашел в метро. Он долго стоял у турникета, не понимая, что ему здесь нужно, потом догадался и пошарил по карманам. Пусто – ни жетона, ни денег. Дежурная, толстая тетка в униформе, с зареванным лицом, что-то злобно крикнула Мышкину, он не понял, она махнула рукой, подозвала Мышкина и велела пройти рядом с ней, где не было турникета.

Как он ехал и куда, Мышкин потом никак не мог вспомнить, но очнулся и осознал себя, когда обнаружил, что сидит в кабинете главврача, а Демидов, с багрово-синим лицом, как у президента СССР Горбачева, со сжатыми в нитку губами, медленно перелистывает страницы отчета, убившего Игоря Кокшанского и всю его семью.

Демидов перевернул последнюю страницу, закурил сигару и откинулся на спинку кресла. Он долго смотрел на голову Мышкина, словно там до сих пор торчали скрепки. Мышкин провел по темени ладонью – скрепок не было. Наконец главврач заговорил:

– Ужасно! Невозможно поверить. Чтоб у нас, в нашей клинике?.. Кристаллический вирус… – он покрутил головой. – Кто еще знает?

– Автор отчета Кокшанский и его отец, офицер ГРУ.

– Еще кто?

– Никто. Вообще никто. Все Кокшанские только что погибли. Вся семья. И ребенок. На моих глазах.

– Кто погиб? – отшатнулся Демидов с вытаращенными глазами.

– У них взорвалась квартира. И сразу выгорела. Я все видел. Я стоял напротив. Меня Кокшанский подвез до своего дома.

Демидов снова стал рассматривать волосы Мышкина, потом отвел глаза в сторону.

– Представляю, что тебе пришлось пережить… Держись, Дима. Хотя меня самого тоже надо успокаивать. А этот офицер? Он, конечно, передал отчет по команде.

– Нет. Он даже не держал его в руках. Даже не видел. А готовил сын. При мне печатал. И все материалы у меня. Абсолютно.