Николай Волынский - Год беспощадного солнца

– Да что вы говорите! – воскликнул пораженный Шарыгин. – Не может быть!

– Почему не может? – возразил Мышкин. – Такое каждый день теперь – сплошь и рядом. Вы, как государственный служащий, должны знать лучше меня.

– И что было дальше? Все это так интересно! – доверительно признался Шарыгин.

– Меня сбили с ног и выбросили на ходу поезда, а Марину Шатрову попытались изнасиловать там же, в вагоне.

– Как это так? – не понял дознаватель. – Как вы узнали, что ее пытались изнасиловать, если вас выбросили?

– Сначала пытались изнасиловать, а когда я попробовал вмешаться, меня выбросили из вагона.

– И что Шатрова? Расслабилась и получила удовольствие? – с подкупающей простотой поинтересовался дознаватель.

– Пока они возились со мной, она убежала. Поезд остановился, она сошла, вернулась ко мне, оказала первую помощь.

– Так-так-так! – разочарованно произнес дознаватель. – Огорчаете, Дмитрий Евграфович. Не уважаете меня. Всех в этом помещении не уважаете. И в нашем лице – закон с правами человека. Не могли придумать что-нибудь поинтереснее?

– Мне не надо ничего придумывать, – возразил Мышкин. – Все так и было.

Шарыгин лег на стол объемным животом и заговорил, полный сострадания:

– Дмитрий Евграфович! Какое у вас интересное отчество. Культурное. Мы все здесь вас сильно уважаем и сочувствуем. Каждый может оказаться, от сумы да от тюрьмы… Только неувязочка выходит! – с отчетливой угрозой неожиданно рыкнул он. – Большая!

– В чем неувязка? – похолодел Мышкин.

– Именно в тот день 18 июня в двадцать часов тридцать две минуты в райотдел полиции поступило заявление от гражданки Шатровой Марины Михайловны, проживающей по проспекту Шверника, дом шесть, квартира восемнадцать… Она?

– Она.

– Не отрицаете? Хоть это радует… Итак, в тот же день в райотдел внутренних дел поступило заявление от гражданки Шатровой Марины Михайловны о том… – он достал из папки лист с отпечатанным текстом. – Цитирую из документа, чтобы вы меня потом не обвинили. «В пригородном электропоезде Сосново – Санкт-Петербург в пустом вагоне на меня напал пьяный мужчина, разорвал на мне всю одежду вплоть до нижнего белья и попытался изнасиловать в извращенной форме. За меня попытались затупиться вошедшие в вагон подростки, сколько их было – не помню, но потом слышала, что они состоят в местной антифашистской организации. Сначала они попытались пристыдить этого мужчину, но он был сильно пьян, избил мальчиков и повыбрасывал их из вагона на полном ходу. Я попыталась бежать, но мужчина преследовал меня все время до самого дома. Ворвался со мной в мою квартиру и угрожал расправой и даже убийством в случае моего обращения в правоохранительные органы. В нападавшем насильнике я с полной уверенностью опознала доктора Мышкина Дмитрия Евграфовича, которого очень часто встречала в своем доме, когда он еще студентом приходил к моему отцу сдавать зачеты»… Такие дела. Что скажете?

Но Мышкин ничего сказать не мог. Он попытался улыбнуться, но вместо улыбки у него получился злобный оскал.

– Так что скажете? – ласково повторил Шарыгин.

– Здесь говорить нечего. Спросите у того, кто сочинил этот бред.

– Но, но! – погрозил пальцем дознаватель. – Это документ, как-никак.

– Можно вопрос?

– Пожалуйста. У вас имеются все права человека, – разрешил дознаватель.

– Уголовное наказание за заведомую дачу ложных показаний в России отменено?

– Нет, вроде бы.

– «Вроде бы…», – повторил Мышкин. – А заведомый обман правоохранительных органов карается?

– Разумеется.

– Ну хоть за это спасибо. Тут еще одна, третья по счету, уголовная статья просматривается: клевета. Ну и нанесение ущерба – тут можно покопаться и еще что-нибудь выкопать. А ведь этот мерзавец еще и вас под удар подставил. И мне будет искренне жаль, если еще и вы пострадаете из-за гада, который сочинил эту пакость.

– Хм… Спасибо за заботу. Это весь ваш комментарий?

– Не весь. К нему имеется рекомендация. Желаете?

– Интересно.

– Арестуйте сочинителя – и в суд. Дело верное. Для вас дополнительное раскрытие преступления. Статистика улучшится. Хорошо ведь?

– Очень хорошо. Я только еще не все сказал про эту бумагу. Она, как вы правильно отметили, в вашем деле не имеет процессуального значения. К тому же не была, как следует, оформлена. Дежурный не зарегистрировал заявление. Уже наказан. Мне его не жалко. Одним оборотнем в погонах меньше. Кстати, откуда вы так хорошо разбираетесь в юриспруденции?