Григорий Симанович - Аполлоша

– Пока не знаю. Завтра с раннего утра поеду на охоту. Тогда и покажу трофей.

На следующий день после позорного провала группы, выделенной для нужд Маляна самим Хозяином, Роберт в четвертый раз удостоился посещения сакрального кабинета. Он предпочел бы тюремную камеру года на два, но выбор был не за ним. Малян старался держаться с достоинством. Получалось плохо.

Хозяин молча глядел на стоящего перед ним соплеменника, явно не испытывая чувства национальной общности и братства. Он испытывал их, когда ему служили хорошо. А когда грубые ошибки или предательство, хоть армян, хоть тунгус, хоть американец – расплата по понятиям.

Маляну казалось, что эта минута молчания – в память о нем, еще при жизни. Наконец Хозяин заговорил обычным своим тихим голосом, неторопливо ставя слово за словом.

– Если бы ты сам был там, я бы тебя не приглашал. С тобой бы говорили другие. Но тебя в квартире не было, я знаю. Ты отвечал за организацию. Ты не совершил преступления против нашего общего дела. Хуже: ты совершил ошибку. Вторую ошибку. Знаешь, почему она серьезней, чем первая?

– Нет, Грант Григорьевич, – пролепетал Малян, не отрывая взгляда от узора на ковре.

– Фото этой вещи увидел еще один эксперт. Он был у меня. Он очень большой специалист. Может быть, самый большой знаток античной классики. Я показал. Это его эпоха. Если не искусная подделка, тогда – миллионы долларов. Возможно, Роберт, ты упустил мои миллионы долларов.

– Но я же…

Грант Григорьевич предостерегающе поднял руку.

– Молчи. Тебе не надо говорить. Лучше не надо. Я мог бы поручить другому человеку организовать поиск. Я так и сделаю. Но через неделю. Я тебе ее даю, потому что ты хороший мальчик, ты неплохо работал, а еще потому, что не хочу сильно расширять круг посвященных. Найди, я тебя прошу. Хотя бы владельца, если живой, а лучше в ещь. Не огорчай старика. Иди, я распоряжусь, чтобы тебе дали в помощь Гукасова и людей. Гукасов уже немножко работал. Он собрал информацию. Иди и постарайся не обосраться по дороге. И не оставляйте кровавых следов. Только при крайней необходимости.

Малян вышел. Он не помнил, как доехал до салона. Заперся, выпил две рюмки «Наири» двенадцатилетней выдержки, взял себя в руки. Он не следователь и не сыщик. Он искусствовед, черт побери. Почему он должен…

Ответ пришел сразу: потому что хочется жить.

Он положил перед собой листок бумаги и блокнот, в который по-армянски, еще и с сокращениями, записал, со слов доктора Фасольева, показания этой бабы под наркозом. «Как ее? Любовь Андреевна Алтунина». Стал чертить на листочке схемы. Чертить было нечего. К счастью, позвонил Гукасов. Через полчаса приехал. Худощавый, с проседью, смуглый, с хищным орлиным носом, читающими сквозь стены глазами. У него была мягкая пружинистая походка человека, владеющего боевыми искусствами или просто спортсмена.

Они виделись пару раз по случаю, знакомы были шапочно. Гукасов сказал, что санитаров не нашли, карету угоняли и бросили, соседи ничего не видели. Но кое-что полезное рассказали. Гоша, которого упоминала тетка, – это Георгий Арнольдович Колесов, живет этажом выше владельца статуэтки, они близкие друзья. Может хранить или знать, кто хранит. Костик с Ферганской, Лукин Константин Ефимович, тоже может прятать или знать. Парень не в себе, со сдвигом. С больной матерью живет, зовут Дарья Акимовна, может знать или видела что-то. Больше никого не установили из постоянных контактов владельца. У него жена умерла, сын погиб в автомобильной катастрофе… Он алкаш, но бывший, в последнее время замечен не был. Ни с кем, кроме соседа Гоши, не общается на регулярной основе.

– Чего ждать! – Малян аж вскочил от нетерпения. – Следим за квартирой один день и входим. На этот раз без санитаров.

– Уже следят. – Гукасов выпустил струю сигаретного дыма в сторону открытого окна. – Люди какие-то. Двое в наружке посменно, а третий то у него торчит, то отъезжает.

– Так он заявил в ментуру? Этого Игната ищут, а его сторожат? Плевать! Надо действовать.

– Не порите горячки. Он не заявлял. Розыскного дела нет – мы проверили.

– Тогда почему наблюдение за подъездом? Его что – охраняют?

– Я не знаю. Это не менты. Какие-то люди со своим интересом.

– У них свой, у нас свой. Время поджимает.

Гукасов нехорошо улыбнулся.

– Не поджимает, а прижимает. Простите, Роберт, но мне известно, что время неумолимо сжимает ваши… чресла. Ваши, но не мои. Я же знаю любимые методы Хозяина. Я профессионал и сломя голову действовать не буду. Надо сперва разобраться. Предлагаю работать по плану.