Лумис Грег - Синайский секрет

Тигель вновь появлялся в изображении Анубиса, бога-шакала, провожавшего умерших в загробный мир. Зверь возлежал на барке, а перед ним, держа в руках конический предмет, стоял фараон Аменхотеп. В надписи сообщалось что-то о даровании золота и радости для ртов.

В ходе дальнейших поисков золота найти не удалось — только загадочный белый порошок.

Как и подобало компетентному археологу, Петри описал результаты, закончил раскопки (так и не определив местонахождение алтаря) и двинулся дальше по маршруту, который ему поручили изучить.

С Фондом Петри, по-видимому, достиг какого-то взаимоприемлемого соглашения, поскольку вскоре — в 1910 году — свет увидела его небольшая книга «Древний Египет и Древний Израиль». Эта книга, вероятно, вызвала бы сумятицу в научном мире, если бы вскоре не померкла в тени по-настоящему грандиозных бурь — двух мировых войн.

Тем не менее ученый, как это случалось и со многими другими исследователями, привел в действие силы, чьей мощи и самого их существования даже не представлял. Впрочем, этого не мог представить себе никто в Европе начала двадцатого столетия.

Штифт Мельк на Дунае

Австрия

Настоящее время

Йозеф Штайнберг (д-р философии) стоял в двухэтажном портале, повернувшись к солнцу, клонившемуся к закату. Прямо перед ним круто обрывался в стремительные серые воды Дуная холм, где в десятом веке были возведены первые монастырские постройки. А за спиной находилась библиотека — огромная, триста футов в длину, комната, все стены которой прятались за книжными шкафами высотой по пятьдесят футов.

Из находившейся чуть ниже часовни доносились песнопения монахов, служивших вечерню. В этом изумительном памятнике архитектуры барокко, где некогда помещалась приходская школа, все еще жили около трех десятков монахов. Впрочем, он не обратил на голоса никакого внимания, пожалуй, вовсе не слышал их.

Если бы не буксир, толкавший тяжелые баржи вверх по течению, да автомобили, жужжавшие на шоссе и мосту, перекинутом через реку, Штайнберг мог бы считать, что находится в любом из временных отрезков последнего тысячелетия.

Об этом он тоже не думал.

Он был полностью сосредоточен на странном открытии, занимавшем его мысли вот уже два дня.

Год назад аббатство принялось за грандиозную работу по научному описанию двух с лишним тысяч томов, созданных в период с девятого по пятнадцатый век. На прошлой неделе один из аспирантов наткнулся на связку пергаментов на древнем иврите, которая, возможно, оказалась не на своем месте во время паники 1683 года, когда Кара-Мустафа с двухсоттысячным войском осаждал Вену, находящуюся всего лишь в пятидесяти милях к востоку от монастыря. Тогда по всей стране лихорадочно прятали ценности. Хотя турки через три месяца вынуждены были уйти восвояси, документы, по всей видимости, не вернули на место и оставили храниться вместе со всякой текущей церковной писаниной. Церковь обратилась к Штайнбергу, штатному профессору древнееврейской истории, временами занимавшемуся и археологическими изысканиями, с просьбой перевести и датировать документы.

Толщина пергамента и качество чернил дали Штайнбергу основание предполагать, что листы по возрасту соответствуют Мельку. А вот описанные на них события произошли раньше, намного раньше. Необычный синтаксис, фразы, заимствованные из египетского языка времен фараонов, заставляли профессора думать, что перед ним лежит кропотливо переведенная кем-то хроника, относящаяся к эпохе примерно от 1500 до 1200 гг. до Рождества Христова. Или, соблюдая надлежащую политкорректность, до н. э. — до новой эры. Как бы там ни было, хоть так назови, хоть этак, но задолго до того, как иврит стал известен в качестве языка, имевшего свою письменность.

Штайнберг, человек весьма педантичный, повернулся, направился в библиотеку, к одной из передвижных лестниц, закрепленных на металлических направляющих, поднялся к самой верхней полке и в очередной раз осмотрел то самое место, где были найдены документы. Не могло быть никаких сомнений в том, что все соседние тома датировались серединой — концом семнадцатого века.

Вновь оказавшись на паркетном полу, Штайнберг вернулся к столу, где были развернуты пергаменты, надел хирургические перчатки, которые защищали документы от любой кислоты, которая могла содержаться во влажных выделениях кожи, и подсел к ноутбуку, хранившему в себе черновик перевода. Он отлично понимал иронию анахронизма, выражавшегося в том, что документ был скопирован при помощи новейшей электронной техники в том же самом месте, где на протяжении многих веков древние тексты переписывались от руки.