Майкл Палмер: Пятая пробирка

— У вас добрая душа, док, — ответил Даррен, — это я вам точно говорю!

Натали сняла маску и перчатки. «Еще один рубеж», — по­думала она. Все-таки это большое преимущество — быть сту­денткой в тридцать пять, когда уже кое-что в жизни повидала. Принимать решения ей оказалось легче, чем большинству од­нокурсников, которые были лет на десять, а то и двенадцать, моложе. Свои перспективы Натали видела более отчетливо, уверенности в собственных силах ей тоже было не занимать.

— Ладно тебе, парень! — бросила Нат.

— Погоди-ка, Даррен, — сказала Бев. — Я должна еще сде­лать тебе укол против столбняка и дать кое-какие таблетки.

— От боли? — с надеждой в голосе спросил пациент.

— Извини, парень, только антибиотики.

— Ты же говорил, что крепкий! — Натали обернулась, уже подходя к двери палаты. — Крепким ребятам не нуж­ны паршивые таблетки от боли!

Она сделала запись на посту медсестры, в душе порадо­вавшись тому, как смогла выполнить работу в «сложных условиях». Ренфро подбросил ей это дело явно не просто так, но она достойно вышла из положения. В свое время Натали устанавливала школьные и национальные рекор­ды на дорожке, и ей не хватило всего одного злосчастно­го шага до олимпийской сборной. На пути ей попадалось много таких Клиффов Ренфро, подпитывавших свой эго­изм за счет неуверенности других, но она осталась той же самой Натали, которая пробегала полторы тысячи за че­тыре ноль восемь и три десятых. Пусть этот Клифф Рен­фро выпендривается и дальше. Не такие пытались на нее давить, и этому ее тоже не запугать.

Рядом снова появилась Бев.

— Вас хотят видеть в четвертой палате. Знаете, что это такое?

— Да, для алкоголиков.

— И для других таких же, с улицы, — добавила Бев. — Пациентов туда направляют, если они особенно... хм... грязные.

— Знаю. Я уже работала там вчера. В общем, не так уж и страшно.

— Пока вы зашивали, поступили еще несколько паци­ентов, и сейчас, к своей досаде, Клиффу приходится дер­жать оборону в этой четвертой палате. Он хотел, чтобы вы подошли туда, как только закончите.

— Я уже закончила.

— Отлично. Вы хорошо справились с этим парнишкой, Нат. Думаю, Уайт Мемориал сделала правильный выбор. Вы станете отличным доктором!

— Эта больница, конечно, может быть лучшей из луч­ших, но когда речь заходит о приеме женщин на должность хирурга, там начинают мыслить, как двадцать лет назад.

— Я слышала об этом, но у вас все получится. Это я вам говорю, а я много чего повидала!

Они повернулись на шум, доносившийся из дальнего конца коридора.

— А я вам говорю, док, что вы ошибаетесь! Со мной что- то случилось, причем что-то нехорошее. У меня сильно бо­лит глаз! Я не могу терпеть эту боль!

Санитар выводил мужчину из четвертой палаты. Даже издали было заметно, что пациента, без сомнения, долж­ны были направить именно туда. Седой и потрепанный, он выглядел лет на пятьдесят. На нем была разодранная в нескольких местах ветровка, все в пятнах легкие брюки и кроссовки без шнурков. Засаленная бейсболка с эмбле­мой «Рэд сокс» была низко надвинута на лоб, но не могла скрыть глубоко запавших печальных глаз.

В коридоре появился Клифф Ренфро и, взглянув на стоявших поодаль Натали и Бев, обратился к мужчине.

— С тобой действительно кое-что случилось, Чарли. Тебе нужно бросить пить. Я рискнул бы предложить тебе отправиться в приют «Пайн-стрит» и попросить, чтобы тебя пустили в душ. Может, у них и кое-какая одежда для тебя найдется...

— Док, прошу вас! Это серьезно — у меня в глазу все мерцает, и боль страшная. И все как-то темнеет!..

Не скрывая своего раздражения, Ренфро отвернулся от бродяги и двинулся по коридору в сторону женщин.

— Вам следовало бы быстрее поворачиваться, доктор Рейес, — сказал он, замедлив шаг. — Займитесь, пожалуй­ста, четвертой палатой. Я собираюсь помыться и... навер­ное, пройти дезинфекцию, — добавил он вполголоса.

Прежде чем пациент повернулся и позволил санитару увести себя через холл и дальше, на улицу, Натали успела заметить в его глазах короткую вспышку разочарования и гнева.

— Могу поспорить, Ренфро его даже не осмотрел, — прошептала она.

— Возможно, но обычно он...

— А у этого человека что-то серьезное, я уверена! Невы­носимая боль, мерцание перед глазами, ухудшение зрения. Я ведь только что прошла шестинедельный курс невроло­гии. У этого Чарли опухоль или лопнувший сосуд, а мо­жет быть и воспалительный процесс в мозгу. Такие люди каждый день испытывают боль и неприятные ощущения, и если он почувствовал себя настолько плохо, что сам притащился сюда, то, значит, дела в самом деле неважные. Ренфро распорядился сделать какие-нибудь анализы?