«In my heart the fire is burning…» [2] В моем сердце бушует пламя… (англ.)
Сет вздрогнул. Комната его матери, с обстановкой, достойной «Баек из склепа» [3] Популярный «телесериал ужасов» с элементами черного юмора.
, всегда внушала ему страх. Массивная кровать напоминала гроб. Мебель была покрыта густым слоем пыли, а плотные темные шторы почти не пропускали дневной свет. И это не говоря уже о распятиях. Они были повсюду. Всех видов. Бронзовые кресты, иконы, жутковатого вида средневековые статуэтки… И самое мрачное — картина Сальвадора Дали «Христос св. Иоанна на кресте». На ней тоже была изображена сцена распятия, однако дан вид сверху. «Это для того, чтобы зритель увидел все глазами Господа, — говорила мать. — Чтобы он стал Богом, который смотрит на страдания своего Сына».
У нее был антикварный магазин, но она забросила работу. Сначала на несколько недель, потом месяцев. Живот у нее за это время раздулся, как воздушный шар. Сет надеялся, что рождение младшего братика или сестренки улучшит положение дел. Напрасно. Мать сидела в комнате, набросив на голое тело простыню, и отказывалась от любых визитов, потом от еды и, наконец, от лекарств. Но только не от встреч с сыном. Она наставляла его в вере. И ласкала его.
Это и являлось для него источником постоянного ужаса.
О, в страдании для Сета не было ничего нового — он больше не плакал, даже когда его били, — но когда мать особенным образом трогала его — это было совсем другое. Для того чтобы это вынести, требовалось немало ухищрений. Он придумывал все новые и новые. Наиболее часто используемая уловка была следующая: входя в комнату матери, он словно нажимал в своем мозгу кнопку Off, отключая его, а уходя, снова включал с помощью кнопки On. То, что происходило между этим двумя нажатиями, его не касалось.
«Do you really want to hurt me?»
Капли пота сползали по его спине, словно улитки. Ребенок все еще плакал где-то в глубине квартиры. Может, он проголодался?
«Give me time to realize my crime…» [4] Дай мне время осознать мое преступление (англ.).
Сет выронил револьвер, и тот глухо стукнулся о паркет.
Теперь он наконец смог бы закричать, но слабый скрип за спиной ему помешал. Сет испуганно обернулся. Кто-то был там, в темноте коридора. Сет прищурил глаза.
— Это ты?
Силуэт исчез, словно растворившись в сумерках. Послышались торопливые мелкие шажки, затем короткий щелчок. Сет узнал этот звук — захлопнулся замок двери, выходившей на боковую лестницу. Потом снова стало тихо.
Он снова был один. Его взгляд упал на револьвер. Потом он услышал, как приближается его отец, проходя через анфиладу комнат. Двери в доме резко распахивались, из-за них выглядывали встревоженные жильцы. Не очень-то быстро они спохватились, пусть даже события заняли всего несколько секунд…
— Вы слышали этот грохот? Боже, что случилось?..
Сет раскачивался взад-вперед. Он знал, что есть только один-единственный способ выпутаться из всего этого.
Я должен молчать.
Никому не рассказывать правды.
Его отец ворвался в комнату. Почти тут же послышалось нечто похожее на стон раненого животного, но Сет догадался, что это сдавленные рыдания. Потом отец позвал его. Но Сета уже не было — он спрятался.
Он сидел в шкафу для одежды, в тишине и темноте.
В укрытии.
― Вот дерьмо!
Доктор Томас Линкольн ударил кулаком в застекленную дверцу душевой кабины, и она вздрогнула.
Бесполезно рассказывать себе утешительные сказочки — он вел себя как полный кретин. Совсем слетел с катушек.
Он глубоко вздохнул и досчитал до шестидесяти, пытаясь сконцентрироваться на ударах сердца. Кажется, оно понемногу успокаивалось. Чтобы убедиться в этом окончательно, он снова сосчитал до шестидесяти, потом открыл глаза.
Пар от горячей воды почти скрыл от него ванную комнату, но по крайней мере свет лампочек больше не резал глаза. Он прислушался. Кровь уже не стучала в висках, словно ударные на рок-концерте. Мигрень прошла.
— Иисусе Мария…
Ему стало так хорошо, что он уже готов был заплакать.
Приступ головной боли начался у него час назад, в гостиничном холле, когда он допивал вторую бутылку шампанского. Он проглотил несколько таблеток «Эдвил» одну за другой, намеренно превысив дозировку в надежде, что этого окажется достаточно. Боль прошла.
Именно этот момент выбрал один из журналистов, чтобы хлопнуть его по плечу.
Читать дальше