Джастин Скотт - Девять драконов

— Не езди больше в Пекин, — предостерегал ее отец.

Но она, как многие гонконгцы, была убаюкана годами свободных и легких путешествий и коммерции между Гонконгом и КНР и пришла к вере, что тоталитарная Коммунистическая партия каким-то магическим образом сама растворится, когда столкнется с волей народа.

Гонконг буквально взорвался радостным единением с китайцами, невиданным доселе в как бы, само собой разумеется, помешанной на деньгах колонии. Одна шестая всего населения — миллион человек — промаршировали к Хэппи Вэлли Рэйскоз в поддержку пекинских студентов. Неразрывная цепь демонстрантов растянулась от центра по всему пути к Ноз-Пойнту и Хэппи Вэлли. Когда все речи были произнесены, Вивиан отмахнулась от страхов отца и, пожертвовав деньгами, которые копила на покупку портативного факса, позволила себе роскошь полета в Пекин.

Здесь она бродила, широко раскрыв глаза, по площади Тяньаньмэнь. Видеть студентов, которые не имели опыта участия в организации подобных дел, но создали живой город практически из ничего — движение транспорта сквозь толпы, еда, медицинское обслуживание и удивительная система связей, протянувшихся от площади в остальной Китай и мир за ним, — все это было блестящим воплощением того, о чем мечтал и о чем научил мечтать и Вивиан ее отец.

Китай будет великим, если его народу позволят идти своим путем в современный мир. Студенты с гениальной изобретательностью использовали новейшие достижения современной технологии. Миниатюрные электронные мегафоны позволяли сотням слышать хорошего оратора.

Миниатюрные видеокамеры давали возможность показать то, о чем умалчивало правительство. Люди повсюду знали, что происходит.

Невероятный гуманизм протестующих тоже был источником безграничного оптимизма. Опять и опять, когда напряженность нарастала и солдаты и полицейские оказывались отрезанными от своих подразделений и им угрожала опасность, студенты защищали несчастных. Вивиан сама держала окровавленную руку солдата и помогала доставить напуганного парня в безопасное место. Если студенты могли сохранять такую гуманность даже в страстном климате их революции — значит, наконец, Китай очнется от мрака.

Но площадь Тяньаньмэнь не могла стать местом долгого воплощения их мечты. Зловоние и теснота, порожденные таким количеством людей, живущих безо всяких удобств, побеждали. Эпидемии дизентерии и конъюнктивита начали свирепствовать в палаточном городке, и Вивиан была рада, что каждый вечер могла возвращаться в свой скромный, но относительно чистый номер в отеле. Она была в этой комнате в ту ночь, когда армия перешла в атаку. Она ненавидела себя за то, что не была на площади с самого начала штурма. Но на следующее утро, когда людей на той стороне, где стояла она, начало косить неистовым огнем пулеметов и Вивиан бежала рядом с велорикшей, везшим раненую женщину в больницу, и старалась перетянуть артерию на кровоточащем бедре раненой, — она благодарила Тинь Хао за то, что ее тело осталось невредимым.

Потом начался ужас. Террор. Армия сжигала трупы. Правительство охотилось за выжившими студенческими лидерами. Иностранцы бежали.

Той ночью ей снилась акула. Ей снились подробности, которые она полностью забыла, — она снова была в заливе во мраке, и отец снова умолял ее не двигаться и не шуметь, пока кружила эта тварь. Она проснулась почти умиротворенной, хотя за окном трещали пулеметы. Теперь у нее тоже есть своя личная ужасающая память о Китае, ее собственная «культурная революция», ее собственные Красные Стражники в виде марширующих солдат Народно-освободительной армии, ее собственная причастность к хаосу. Она также почувствовала себя ближе к отцу. Она не пережила оскорблений и насилия, которые пережил он. Она видела боль, но не чувствовала ее, чувствовала страх, но только как ожидание. Она избежала худшего, что означало: у нее нет его смягчающих обстоятельств, чтобы перестать бороться.

Танки все еще гремели по улицам, солдаты стреляли в воздух и прочесывали здания. У нее были гонконгские документы, и она не была студенткой. Она была свободна и могла лететь домой, как и любая деловая иностранная персона. Вместо этого она пришла на ранее назначенную встречу в полутемном офисе Министерства путей сообщения. Электричество было везде выключено, но два чиновника сидели за своими столами. Они посмотрели на нее как на сумасшедшую. Ее клиент в Гонконге, напомнила им Вивиан, добивается дистрибьютерских прав на революционно-новый смазочный материал. Он уменьшал трение в новом поколении дизельных локомотивов, которые, как достоверно знает ее старый друг из Шэньси, должны вот-вот сойти с конвейера в Датуне.