Джастин Скотт - Девять драконов

В полночь Викки позвонила Ай Пину в Пик-хаус и велела приехать за ней на «даймлере». Потом она позвонила Питеру, но у него был такой изможденный голос, что она попросила к телефону Мэри.

— Мэри, я хочу, чтобы ты оказала мне услугу. Позвони кому-нибудь из знакомых Питера в «Волд Оушнз» и скажи, что я еду навестить сэра Джона.

— Сейчас?

— Ты можешь это сделать для меня?

— Это касается детей?

— Я не могу сейчас говорить. Ты можешь это сделать?

— Конечно, Викки. Могу я что-нибудь еще для тебя сделать?

— Нет.

— Ты хочешь, чтобы я поехала с тобой?

— Нет. Но спасибо за предложение.

Когда машина приехала, она села в нее одна и стала внутренне готовиться, пока Ай Пин ехал по почти пустым улицам от Козвэй Бэя к Центру. «Волд Оушнз-хаус» был темным, но неяркий свет в нижнем холле и мерцание наверху говорили о том, что Ту Вэй Вонг находился еще там. Ее мысли устремились к Стивену. Она вырвала их из головы.

Она ждала в машине, пока Ай Пин объяснял охране холла, чтобы те открыли дверь. Только когда они это сделали, она вышла из машины и вошла в здание. Мэри сделала свое дело. Ее ждали. Вежливый, крепко сбитый парень в темном костюме провел ее в отдельный лифт и поехал вместе с ней. Это был переводчик, который был с Ту Вэем в новогоднюю ночь. Они остановились на одном из нижних этажей, где тоже был офис Ту Вэя. Переводчик повел ее сквозь бесчисленные приемные, через закрытые двери, которые открывались по команде его голоса, и наконец они пришли к массивной тиковой двери, в которую он мягко постучал. Она отворилась. Взгляду Викки открылась огромная комната, украшенная китайскими коврами и горками со старинным фарфором. В отдалении — футов в восьмидесяти от двери — сидел Ту Вэй Вонг за громадой потемневшего тикового дерева, выглядевшего так, словно оно много лет провело в море.

— Простите, что я не встаю, — пронесся сквозь комнату его глубокий голос. — Входите, дочь тайпана. Что вы хотите от меня?

Викки пересекла несколько ковров и вошла в глубь его офиса. Переводчик пошел вперед и встал сбоку, на один шаг впереди тайпана. Викки услышала, как дверь закрылась! Она была поражена сходством, которое Стивен унаследовал от своего отца. Если убрать безжалостные пустые глаза и твердый, решительный рот, этот мог бы быть Стивеном. Но отбросить это было невозможно, потому что безжалостность и опустошенность были сущностью человека, который сидел перед ней.

— Что вы хотите от меня? — повторил он.

— Я пришла торговаться, — ответила она.

— Торговаться из-за чего? Вы уже отклонили мое предложение занять прекрасную должность в «Маглинн энд Кэрри». Что я такого могу иметь, чтобы вы хотите взамен чего-то?

— Моих племянниц, Миллисент и Мелиссу Макинтош, детей перворожденного сына моего отца.

Ту Вэй обменялся озадаченным взглядом с переводчиком, и Викки подумала: если я не получу то, зачем я пришла, я выбегу с воплями из этой комнаты.

— У меня нет ваших племянниц.

— Тогда я предложу вам привезти их.

— Боюсь, я вас не понимаю.

— Ваш сын у нас. И предлагаю вам сына в обмен на моих племянниц.

Лицо Ту Вэя не выдавало ничего. Молчавший переводчик слушал так же бесстрастно, словно Викки приехала сюда обсуждать цены на золото в Токио.

— Теперь я еще больше озадачен. Как, в самом деле, вы можете иметь моего сына? Насколько я слышал, это он «имел» вас.

— Позвоните на Тайвань. Его приятель будет утверждать, что он там, но его там нет. Он у нас. Я предлагаю его вам в обмен на моих племянниц — живых и невредимых. Вы поняли меня?

Что-то загадочное зашевелилось в его глазах.

— Он находится в полном здравии, — передразнила Викки слышанную ею угрозу. — Но с его стороны было очень дерзко ждать одному в номере отеля в такие опасные времена. К счастью, я велела препроводить его в безопасное место.

Викки еще никогда не видела такого зловещего выражения, какое появилось на лице Ту Вэя.

— А может, мы обменяемся пальцами? — спросил он холодно. — Пальчики двух маленьких девочек за одни мужские?

Викки была готова к чему-то подобному, зная, что у нее есть один шанс напугать отца Стивена. Она черпала силу из единственного источника жестокости, который у нее был, — памяти о руке отца, тяжелевшей в ее руках.

— Я пришлю вам его сердце.

Но Ту Вэй Вонг не спешил дать им почувствовать облегчение. Прошла ночь, длинная и полная жуткого ожидания, потом целый день. Фиона находилась на грани безумия — плакала, кричала, требуя, чтобы Викки сделала еще что-нибудь, бросалась к телефону, чтобы вызвать полицию. Чип останавливал ее, повторяя снова и снова, что привлекать полицию официально означает убить ее дочерей.