Джастин Скотт - Девять драконов

— Что ты хочешь? — спросил он, роняя голову и опять теребя кольца.

— Мне нужна информация. Альфред, черт возьми, что случилось?

— Меня раздавили — вот что случилось.

— Кто-то тебя кинул?

— Кто-то послал меня к черту.

Викки села за стол напротив него.

— Я так и думала.

Альфред посмотрел на нее.

— Ты думала?

Видя его ближе, она заметила, что глаза его были красными, и поняла, что он плакал. Она потянулась и взяла его руки. Они были холодными. Он не мог смотреть ей в лицо.

— Кто это сделал?

— Я был так паршиво наивен. Я не могу поверить, что позволил этому случиться со мной.

— Даже оптимисты ошибаются иногда, Альфред.

— Я — ничтожество, и вся колония это знает.

— Альфред, перестань.

— Перестать — что? Все в колонии знают, что меня размазали.

— Мой отец говорил, что если время от времени не рисковать, то ты просто прогуливаешься по жизни.

— Но я не рисковал! — выкрикнул он с неожиданной страстностью. — Я просто заключил нормальную сделку. Не было никакого риска!

— Тогда что же случилось плохого?

— Я сказал тебе. Я был так глуп, что не понял того, что они делают со мной.

— Кто?

— Мои лояльные финансисты, — сказал Альфред с горечью. Его глаза потухли, и голос снизился до бормотанья. — Доверчивый китайский мальчик с Коулуна. Викки, я всегда делал все правильно. Я получал лучшие оценки в школе. Я говорил на прекрасном английском. Я играл честно. Я много работал. Я следовал правилам, Викки. Я следовал каждому правилу, — бледная улыбка мелькнула на его лице. — Да, всем правилам, кроме одного.

— Какого? — спросила она.

— Влюбился в гуйло с Пика.

— Продолжай, Альфред, это было давно.

— Отворачивался от некоторых людей, китайцев. Закрывал какие-то двери. Мне было наплевать. Штука в том, что в Гонконге слишком много дверей. Они не могут все разом захлопнуться перед твоим лицом. Но они все захлопнулись.

— Но какое все это имеет отношение к случившемуся?

— Просто пытаюсь понять, как я мог быть таким наивным. Я должен был увидеть, когда это надвинулось.

— Что?

— Ты помнишь, где мы встретились?

— Конечно.

— Я тебе нравился — тогда, давно.

— Да, Альфред. Нас тянуло друг к другу.

— Мы были как первооткрыватели. Ты была словно водолаз — исследовала глубины. Я был как астронавт.

— Это был просто танцевальный вечер в «Жокей-клубе».

— Ты знаешь, что я имею в виду.

— Так как это связано с настоящим?

Но Альфреда несло.

— Мы были такими молодыми.

Думая, как воодушевить его или, по крайней мере, сделать так, чтобы он засмеялся, она сказала:

— Я не уверена, что знаю, как себя вести с сентиментальным Альфредом, и я знаю, что не смогу вынести плаксивого. Это не твой стиль.

— И, конечно, не твой.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты пришла сюда не затем, чтобы помочь мне. Ты пришла за чем-то.

— Я сказала тебе прямо, что не пришла сочувствовать. Не думаю, что ты этого хочешь.

Она подумала: может быть, в ней что-то не так, какое-то отсутствующее звено чувств. В сущности, ей никогда не приходило в голову, что Альфред мог нуждаться в сочувствии и симпатии.

— Ты нагнетаешь в меня воздух и выспрашиваешь по какой-то причине. Что это за причина?

— Я хочу знать, кто подставил тебя. Как ты не увидел, что это приближается? Как они тебя так сильно достали?

— Я никогда не видел, что это движется. Они застали меня врасплох.

— Кто?

Альфред пожал плечами. Не в силах остановить его, она смотрела, как ее старый друг все глубже и глубже погружался в себя, его красивое лицо становилось все отстраненнее, его взгляд обращался внутрь.

— Альфред!

— О чем ты беспокоишься?

— Если ты прав, то, кто бы это ни сделал, он обрек на беды всю колонию.

Альфред поднял пустые глаза.

— Альфред.

Она все еще держала его руки, и, кажется, он этого не замечал. Она сидела рядом в тревоге за него и за то, что будет утром. Она боялась, что не в силах сделать ничего, чтобы предотвратить худшее.

Ползли часы. Иногда он шевелился, бормотал что-то, какую-нибудь неразборчивую фразу, и снова замолкал. Он спал, уронив голову на руки, потом внезапно проснулся и посмотрел на нее.

Викки заснула, сидя.

Когда было еще темно, она услышала шум внизу, и несколько поваров поднялись наверх и прошли на кухню, сонно перебрасываясь фразами, заваривая чай и усаживаясь за другим концом длинного рабочего стола, словно она и Альфред не существовали. Потом пришла мать Альфреда и бросила на молчавшего сына встревоженный взгляд и непонятный взгляд на Викки и стала резать бесчисленные кусочки теста, которые повара немедленно фаршировали какой-то начинкой из горшочков. Дим сум, поняла Викки, все еще держа руки Альфреда и думая, что она скоро умрет, если не ляжет на постель.