Джей Брэндон - Когда бессилен закон

— Мне нечего скрывать, и вместе с тем я должен быть краток в своих ответах, — сказал Дэвид. — И не говорить ничего, кроме того, о чем меня спросят.

— Да, я знаю, что здесь имеется противоречие. Но что бы ты ни делал... главное — не показывай своей агрессивности. Это преступление связано с проявлением страсти...

— Которую я не проявлял.

— Им нужно, чтобы присяжные увидели тебя взбешенным. Это все равно что проиграть для них сцену насилия. Что бы ни случилось, не показывай... своего бешенства.

Итак, мы начинаем. Ты только что рассказал свою историю. Ты не беспокоишься об этом, потому что в конце концов ты рассказывал ее со своей точки зрения. Не расслабляйся. Это не финал. До финала еще очень далеко. Я сижу здесь. Я Нора Браун. Я смотрю на тебя, как на нечто, оставленное паршивым псом на моем ковре. Ты, возможно, убедил всех в зале, но ты не убедил меня. Я твой злейший враг. Будь со мною корректен.

— Па...

— Доброе утро, мистер Блэквелл. Мое имя Нора Браун. Я представляю здесь интересы штата Техас. У меня тоже имеются к вам кое-какие вопросы, если вы не возражаете.

— Я не возражаю...

— Заткнись! Не смей острить в ответ на ее ироничный тон. Пусть она будет дурочкой. Если глупцами будете выглядеть вы оба, то выиграет она, потому что судят тебя, а не ее. Она еще не задала свой вопрос, так что и ты не говори ничего. Мистер Блэквелл, в какое время Менди Джексон в тот вечер пришла т работу?

— Я не знаю.

— Вы не знакомы с ее рабочим расписанием?

— Нет.

— Вы впервые задержались в офисе так поздно?

— Нет.

— Вы делаете это часто?

— Время от времени.

— Менди пришла на службу до того, как вы остались один во всем учреждении.

— Я уверен, что да.

— Вы уверены, или она действительно пришла раньше?

— Да, она пришла раньше.

— Следовательно, вы знали, что она работает по вечерам?

— Я знал, что иногда так бывало. Мне не было известно, являлось ли это ее обычной рабочей сменой.

— Вы заметили ее, когда она вошла в кабинет?

— Собственно говоря, нет, пока она не подошла к моему столу.

— Вы были так увлечены своей работой, что даже не почувствовали, что в кабинете присутствует другой человек?

— Разумеется, я видел, что вошла уборщица. Не думаю, что я даже осознавал, которая из них, пока она ко мне не приблизилась.

— Вы заметили, в чем она была одета?

— Она была в обычной одежде уборщицы: в темной юбке и белой блузке.

— Мистер Блэквелл. Пожалуйста, выслушайте мой вопрос. Я не спрашиваю вас о том, что вы помните сейчас. Я спрашиваю, что видели вы в тот вечер. Вы заметили, как она была одета?

— Я не обратил особого внимания...

— Мистер Блэквелл!

— Да! Я это заметил.

— Благодарю вас. Та ее белая блузка, была ли она застегнута до самого верха или находилась в расстегнутом состоянии?

Дэвид какое-то мгновение смотрел поверх моей головы.

— Она была расстегнута.

— Блузка была полностью расстегнута, когда уборщица подошла к вам?

— Нет. Я подумал, что вы... Нет, просто немного расстегнута, как рубашка с открытым воротом.

— Значит, просто с открытой шеей. Одна пуговица, две пуговицы, три пуговицы? Сколько их было расстегнуто?

— Две, мне кажется.

Я сделал запись в блокноте.

— Вы обратили внимание, какие на ней были туфли? Теннисные, на каблуках...

— Нет.

Я кивнул, показывая, что он ответил правильно. Дэвид на секунду расслабился.

— Что вы скажете о ее юбке? Она была обтягивающей или свободной?

— Не совсем свободной.

— Следовательно, обтягивающей?

— Да, совершенно верно, думаю, что так.

Дэвид подался в мою сторону. Он не хотел больше ошибочных ответов.

— Юбка была на кнопке, или на молнии, или же там было и то и другое?

— На кнопке или... — медленно проговорил он. — Я не уверен.

— Подумайте над этим. Когда вы просунули руку за пояс ее юбки, когда потянули за него, там щелкнула кнопка или разъехалась молния?

— Ни то, ни другое. — Дэвид вспыхнул.

— Ни то, ни другое? Вы хотите сказать, что юбка вообще не расстегивалась?

— Я ее не расстегивал.

— Ладно, хорошо. Когда она сама расстегнула ее, — сказал я насмешливо, — там оказались кнопки или молния?

— Я не знаю. Я не приглядывался к ее одежде.

— Да, но если выражаться более аккуратно, вы не приглядывались только к ее ногам, мистер Блэквелл. Ведь вы же абсолютно точно помните, сколько пуговиц расстегнула она на своей блузке, не так ли?

— Нет!

— Нет? Однако вы только что сказали нам сколько. Так когда же вы солгали?