Фредерик Форсайт - Мститель

Но старик и сам уже принял решение.

– Возможно, мне придется перевернуть вверх дном ад и рай, – пророкотал он, – но если понадобится, я это сделаю.

Он выпустил из объятий дочь, кивнул профессору и пошел к своему лимузину.

Машина еще только выезжала с кладбища, а магнат уже поднял телефонную трубку и набрал один номер на Капитолийском холме. Номер принадлежал его старому другу, товарищу времен Второй мировой Питеру Лукасу, старшему сенатору от штата Нью-Хэмпшир.

– Стив, рад тебя слышать. Где ты? – обрадовался сенатор.

– Здесь, в Вашингтоне. Питер, нам необходимо увидеться. Дело очень важное. Ты сможешь со мной пообедать?

– Конечно. Погоди, загляну в ежедневник. Гостиница “Хэй-Адамс”. В час дня.

В назначенное время канадец уже поджидал сенатора в вестибюле гостиницы.

– Я только что с кладбища. Хоронил внука.

Сенатор замер.

– Прими мои соболезнования. Даже представить себе не могу, что с ним могло случиться. Болезнь? Несчастный случай?

– Давай поговорим за столом.

Когда они уселись, Стив Эдмонд ответил на вопрос друга:

– Его убили. Шесть лет назад. В Боснии.

Он кратко рассказал о том, как в 1995 году Рикки захотелось облегчить страдания боснийцев. А потом вручил сенатору исповедь Милана Раяка.

Подали сухой мартини. Сенатор заказал копченую семгу и охлажденное “Мерсо”. Канадец кивнул, попросив то же самое.

Сенатор Лукас привык читать документы быстро, однако где-то в середине исповеди он присвистнул и сбавил темп. И в конце концов поднял взгляд на друга:

– Не знаю, что и сказать, Стив. По-моему, ничего страшнее я в жизни не читал. Что я должен сделать?

Стив Эдмонд взглянул на свои лежавшие поверх белой скатерти руки – руки старика, со взбухшими венами.

Питер Лукас заметил этот взгляд и понял, о чем думает друг.

– Да, мы уже немолоды. Но пока еще не умерли. Так что же я должен сделать?

Канадец поднял на него взгляд:

– Мой внук был американским гражданином. Соединенные Штаты вправе потребовать экстрадиции этого чудовища, где бы оно ни находилось. Оно должно попасть сюда и предстать перед судом за убийство. А это значит, что министерство юстиции и Госдепартамент должны нажать на правительство страны, которая приютила эту свинью. Ты сможешь этого добиться?

Сенатор поднял свой бокал:

– Стив, если уж правительство США не сможет добиться торжества правосудия, значит, этого не сможет никто.

Однако он ошибался.

Это была всего лишь семейная размолвка, которой следовало завершиться поцелуями и примирением. Вот только участвовали в ней дочка, в жилах которой текла итальянская кровь, и упрямый, несговорчивый отец.

Стояло лето 1991 года, Аманде Джейн Декстер уже исполнилось шестнадцать, и красива она была неимоверно. Гены происходившего из Неаполя семейства Мароцци наделили ее фигурой, способной и епископа заставить забыть о своей мантии. А благодаря англосаксонской светлокожести Декстера лицом она походила на Брижит Бардо. Мальчишки гонялись за Амандой очертя голову, и отцу пришлось с этим смириться. А вот Эмилио ему не нравился совсем.

Кэл Декстер ничего против латиноамериканцев не имел, однако в Эмилио было нечто хищное и даже жестокое. Между тем Аманда Джейн влюбилась в него по уши.

Кризис назрел ко времени летних каникул. Эмилио предложил свозить Аманду на выходные к морю. По его рассказам, выглядело все вполне приемлемо. Там будет много молодежи, будут, чтобы присмотреть за ней, взрослые, будет волейбол на пляже, чистый воздух, бодрящая свежесть Атлантики. Звучало все прекрасно – нормально и невинно. Вот только, когда Кэл Декстер пытался взглянуть Эмилио в глаза, тот их отводил.

И Декстер сказал нет.

Неделю спустя Аманда Джейн сбежала из дому. В оставленной ею записке она просила родителей не тревожиться. Она уже взрослая и не хочет, чтобы с ней обходились как с ребенком. Домой она так и не вернулась.

Летние каникулы закончились. Аманды все не было. О том, откуда взялся Эмилио, кто его родители, Кэл с Анджелой ничего не знали. Оставленный им адрес в Бронксе оказался фальшивкой. Машину его украшали номера штата Виргиния, однако, проверив их в Ричмонде, Декстер выяснил, что машина еще в июле была продана за наличные. Даже фамилия Эмилио – Гонсалес – была столь же распространенной, как Смит. Воспользовавшись своими связями, Декстер проконсультировался со старшим сержантом Бюро поиска пропавших Нью-Йоркского управления полиции.