
Неожиданно путь им преградила горная речушка .
Когда корысть станет невыгодной, все будут бескорыстны
Ближе к полудню конная прогулка завершилась. Чтобы попасть к дому деда Василия, путникам предстоял пеший подъем по крутому склону. Возничий взял вещи пассажирки, и она, идя налегке, все внимание устремила на жилище, ютящееся на выступе горы. Дом хоть и сруб, но на русскую избу похож не был. У русской избы бревна выходят за край, а эта сложена из тесаных брусьев, связанных особым способом – в замок по торцам. Высокая деревянная крыша потемнела от времени и покрылась мхом. Дымоход, похожий на домик в миниатюре из обожженной глины, был покрыт глазурью. Завалинка у основания сруба, служившая отличным местом для посиделок в теплую погоду, и сейчас была накрыта овчиной. Греясь на полуденном солнышке и вдыхая чистый горный воздух, за путниками наблюдали двое: мужчина и женщина.
Возница-проводник, сняв шапку, с поклоном поприветствовал хозяев:
– Слава Исусу!
Анна последовала его примеру и тоже поклонилась. Хозяева, поднявшись с завалинки, ответили легким поклоном и словами «Во веки слава!», подали руки для рукопожатия и пригласили в хату.
Осмотревшись, журналистка заметила, что в доме отсутствуют не только привычные сегодня газовая плита, холодильник и телевизор, в нем нет даже лампочки. Люди живут здесь так, как сто, пятьсот и более лет назад жили их предки.
– Каким ветром вас к нам занесло? – вопрос хозяина отвлек ее от рассматривания необычного жилья.
– Я журналистка. Зовут меня Анной. К вам приехать мне посоветовал Феликс Сергеевич. Помните москвича, который у вас медок брал на зиму? Вы ему рассказывали про Ковпака, патрон диковинный подарили…
– А!.. – заулыбался дедок. – Помню, помню! Как же! Хороший человек, душевный. Чего ж сам-то не приехал?
– Обещался вскоре прибыть, – обнадежила старика Анна.
– Сам приедет или, как всегда, с другом? – не унимался с расспросами дед Василий.
– Да отстань ты от дивчины, старый… – налетела на него хозяйка. – Дай человеку с дороги в себя прийти. Потом будешь вопросы задавать. А меня, дочка, Маричкой зовут. – Раздевайся, сейчас соберу чего перекусить. А ну, Василь, сходи за медом да сыра нарежь, – командовала бабка.
Дед не спешил выполнять приказ. Узловатыми пальцами с огрубевшей от повседневных хлопот по хозяйству кожей и пожелтевшими от никотина ногтями он достал пачку «Примы», отломал от сигареты треть, вставил в самодельный костяной мундштук и подкурил от спички. С наслаждением сделал три затяжки, вынул окурок, положил в жестяную баночку и только тогда вышел в другую комнату. Возвратился с глиняным горшком и коричневой головкой сыра.
Хозяйка подошла к печи и, открыв заслонку, достала чугунок. Комната наполнилась ароматом топленого молока. Баба Маричка сняла с молока румяную корочку, положила в тарелку и подала гостье.
– Это лучшее лакомство, – подсказал дед. – Мы с женой до сих пор за больший кусок спорим.
Анна оторвала кусочек от предложенного угощения и положила в рот. Действительно, вкус был неописуемый.
– Божественно! – съев все, промолвила городская гостья, сияя от удовольствия.
Удовлетворенная похвалой хозяйка стала разливать по чашкам молоко. Дед Василь нарезал подкопченного сыру, который назвал смешным словом «буц». Затем открыл мед и деревянной ложкой наложил в глубокую миску. Запах, исходящий от парующего в чашках молока, сыра и меда, вызвал у молодой женщины приступ здорового аппетита.
Перед тем как сесть за стол, хозяева вознесли короткую молитву перед образами и трижды перекрестились с поклоном. Москвичка последовала их примеру. Дед Василь перекрестил стол, после чего сели на лавки.
– Ой! – воскликнула Анна, – а про гостинцы забыла! – Метнувшись к пакетам, она достала из одного кулич, пряники, печенье, а запустив руку в другой пакет, достала бутылку водки. – Угощайтесь!
При виде горилки глаза деда засияли. С завидной для его возраста прытью он поднялся из-за стола и подал четыре рюмочки. Бабка строго глянула на деда и скорее для острастки грозно предупредила:
– Только одну…
– А много ли деду надо? Конечно, только одну, – поспешил согласиться старик, зная, что после первой его Маричка подобреет.
– Где одну подать – там и дно видать! – пошутил хозяин, наливая гостям, бабке и себе. Затем перекрестился и, не дожидаясь пока та передумает, опрокинул рюмашку в рот. Прищурил глаз, выдохнув, крякнул и отпил горячего молока.
Читать дальше