Сергей Журавлев - Ниже – только вверх. Книга 2. Детонатор

– Почему сразу «больной»? Интересно ведь. Я раньше такого нигде не встречал. Может, мы с тобой племя какое-то новое открыли, о существовании которого никто не знал?! – пустился в размышления Феликс.

– Я даже знаю, почему о них никто до сих пор не знал, – ответил Глеб.

– Мне очень интересно твое мнение. Продолжай.

– Да потому, дурья твоя башка, что всех первооткрывателей, таких как мы, они съедали. А «концы» у всех загнуты для того, чтобы они своими погнутыми стручками не портили гарем, принадлежащий этим двум вурдалакам, устроившим перед нами пляски, – выдвинул гипотезу Глеб.

– Ух ты! Очень похоже на правду…

Высоконаучную беседу друзей по несчастью прервали подошедшие воины. Развязав пленников, они перевели их к гладко вышлифованным доскам. Нехитрая конструкция позволяла менять положение досок, то ставить их вертикально, то опускать вниз. Располагались эти устройства напротив хижины, выглядевшей значительно больше и наряднее остальных. Пленников раздели донага и привязали к доскам, а доски опрокинули так, что их головы оказались внизу.

– Знаешь, зачем это они делают? – спросил Глеб.

Феликс не ответил. У него явно сдали нервы, потому что он весь дрожал от испуга.

– А я знаю, – чтобы кровь лучше стекала, когда нам перережут горло, – не дождавшись ответа, предположил Глеб. – Наши тела обескровятся, и мясо станет белым-белым.

Феликс чуть было вовсе не отключился, но тут доски снова перевернули, и теперь пленники стояли ногами на привязанной к доске подножке. Кровь отхлынула от головы, стало легче соображать.

На противоположной стороне очага на пеньках восседали: мумия, вождь, шаман и четыре десятка женщин всех возрастов, от подростков до древних старух. В середине очага туземцы разложили небольшой костер и все время подбрасывали в него свежие поленья, превращая дерево в древесный уголь. Когда угля накопилась целая куча, в него стали класть камни расщепленной с одного конца жердью. Вставленная в расщелину палка меняла ширину захвата. Вот такие получились деревянные щипцы.

Папуасы притащили три кадки, выдолбленные из цельных кусков толстого дерева, поставили их перед очагом, заполнили водой и стали жердями-щипцами таскать в них раскаленные камни. Те шипели, разбрызгивая и одновременно нагревая воду. Когда вода закипела, женщины всыпали в нее какие-то травяные смеси, наполнившие воздух приятным ароматом.

Теперь к очагу подвели и поставили на небольшую площадку, вымощенную камнем, небольшого, килограммов на сорок, поросенка.

У него были точно такие клыки, как у шамана, только поменьше и торчали изо рта, а не из носа. Четверо мужчин крепко удерживали поросенка за ноги, лишив его возможности двигаться. Лучник натянул тетиву и пустил стрелу ему точно в сердце. Кабан упал, забился в конвульсиях и вскоре затих. Сняв путы с ног кабанчика, туземцы положили его на спину, а чтобы не опрокидывался, подперли с боков камнями. Поверх туши набросали сушеной травы и подожгли. Вскоре запах трав сменился смрадом горящей шерсти. Когда трава сгорела, кабана уложили на живот и повторили процедуру депиляции огнем. Феликс не удержался и срыгнул желчью…

За это время вода в кадках, видимо, немного остыла, и четыре женщины взялись омывать пленников, натирая их тела какой-то кашицей, очевидно, моющим средством местного производства. К третьей кадке подошли двое мужчин и начали точно такую же процедуру омовения туши кабана.

– Ну вот, братан, предстанем пред Господом чистые и благоухающие, – комментировал происходящее Глеб.

И если его пробило на красноречие, то Феликса происходящее ввело в ступор. В очаг подбросили еще дров.

– Во, блин, дают! Они нас адреналинят, чтобы мы издохли от разрыва сердца, – не унимался Глеб. – А для этих, что глядят на нас, все происходящее вместо театра. Видать, им не впервой подобное действо. Гляди! Вот уроды, тычут в нас пальцами и гогочут что-то на своем, предвкушая дальнейшее развитие «пьесы».

После этих слов Феликса снова стошнило, но к нему тут же подбежали женщины и быстро все смыли.

– Эко они нас очищают! Хотят, чтобы в желудке пищи не было. Думаю, скоро и до клизмы дойдет, – подливал масла в огонь Глеб.

Феликс ничего не ответил. Ему было все равно. Еще немного, и клизму делать не придется. Его продолжало бить в конвульсиях, желание опорожнить мочевой пузырь и кишечник становилось неподконтрольным, и он не стал сопротивляться. «Крутой» Глеб, глядя на товарища, проделал то же самое за компанию. То ли не такой уж крутой, то ли стадный рефлекс сработал, то ли подействовал «компот», которым их напоили туземцы.