Сергей Журавлев - Ниже – только вверх. Книга 2. Детонатор

– Нравится картина, Миклухо-Маклай хренов?! Своих мы как-то просчитать можем, а этих папуасов как? Небось, и копья у них отравлены. Чуть пырнет и издохнешь. Явно вымазаны слюной какой-то ядовитой твари. Тут и переливание крови не поможет. Буйвол за двадцать четыре часа сдыхает, а мы к обеду дуба дадим. Так что, «руссо туристо», не рыпайся. Ты и так за сутки две ошибки сделал. Не соверши третьей, фатальной, – выругал товарища Глеб.

Феликс только кивнул головой.

Туземцы жестами приказали им вытянуть руки вперед. Путешественники беспрекословно повиновались. Их связанные руки привязали к бамбуковой жердине, положенной им же на плечи и примотанной шнурами из сырой кожи к их крепким шеям. В такой упряжи никто никуда не рыпнется.

– Слышишь, турист, по всем признакам, это кожа предыдущих лохов, похожих на нас, – съехидничал Глеб, обращаясь к Феликсу.

Тот ничего не ответил. Его достала двухнедельная гонка за собственной жизнью, и он был готов, как жертвенный агнец, подставить горло под ритуальный нож.

– Ладно, Феликс, не дрейфь! От Хозяйки ушли и от папуасов уйдем, – попытался подбодрить его Глеб.

Папуасы не только забрали все вещи, но даже доели остатки крокодилятины. Затем взялись за палки, к которым были привязаны друзья, и трусцой засеменили в неизвестность, заставляя пленников поддерживать ритм движения. Петляя, шли все время в гору и через два часа вышли на горное плато. Пленникам расслабили ремни на шеях и дали попить какой-то слегка горьковатый, но ароматный травяной настой. Затем усадили на бревно, как на спортивного коня. Они получили возможность отдышаться и осмотреться по сторонам.

К их огромному удивлению, площадку среди гор окружали родные подмосковные дубы. Плато располагалось на высоте не ниже полутора тысяч метров над уровнем океана, и потому здесь было не так жарко, как внизу, а глазам открывалась великолепная панорама: два дымящие вулкана среди изумрудных джунглей, а вдали за ними в цвет неба синел океан. Если бы не путы и осознание того, что ты пленник, можно было бы представить себя попавшим в рай при жизни.

Возле больших, не менее двух метров в обхвате, дубов, стояли бамбуковые хижины, покрытые пальмовыми листьями и травой. Они расположились, создавая круг метров сорок в диаметре. Входом в жилища служил лаз с порогом из грубо тесаного бревна высотой сантиметров сорок. За порогом просматривалась дверь, сделанная тоже из бамбуковых жердей. Возле каждой хижины был обустроен небольшой очаг, сложенный из камней с вогнанными в землю рогатинами и перекладиной на них. Каменный очаг в центре площади достигал двух метров в диаметре и представлял собой яму метровой глубины, с выложенными камнем стенками.

Оказывается, они окружены туземцами, и их копья, украшенные пестрыми перьями, упираются в тела русских .

Вокруг очага были установлены шесть камней высотой в полметра, и на них лежали две толстые жерди.

– Ты как, Феликс? – поинтересовался Глеб.

– Вроде живой, – ответил тот, продолжая осматриваться.

Весьма многочисленное население деревушки преимущественно состояло из немолодых женщин, ужасно тощих, с обвислой, как уши спаниеля, грудью, в набедренных юбках-абажурах из высушенной травы или пальмовых листьев. Те, кто был моложе, лет двадцати пяти, выглядели более привлекательно. Их округлые формы не вызывали отвращения.

Несколько пожилых мужиков были похожи на ходячие скелеты, обтянутые кожей. И что забавно, каждая особь мужского пола носила на детородном органе конусовидную трубку желтого цвета, с тонкого конца загнутую в колечко.

Знакомство пленников с местностью и населением было прервано приходом двух коренастых туземцев. Одного, держащего в руках лук и десяток стрел, украшали налобная повязка из сырой кожи и браслеты из перьев. У второго, несущего почерневшую мумию, находящуюся в позе эмбриона, в крылья носа были вставлены клыки дикого кабана. У обоих трубочки на фаллосах были прямыми. Подойдя к пленникам, аборигены стали совершать вокруг них ритуальный танец, аккомпанируя себе голосом.

– Глеб, как ты думаешь, почему у всех трубочки загнуты, а у этих прямые? – поинтересовался Феликс.

– Я думаю о том, как бы нам отсюда выбраться, а его чьи-то члены волнуют. Больной!..